Девушка проигнорировала стучавших и сосредоточилась на разглядывании комнаты, в которую её поместили. Пора изучить свою золотую клетку.
На полу располагались мягкие и тяжёлые золотистые ковры с изящно вышитыми на них фигурками летающих ангелочков со стрелами. Как они там назывались в книгах… а, Амуры! Вот как назывались эти ангелы. Говорят, что они дарят любовь. А о какой любви может идти речь в этом доме, где главенствуют преклонение и внушаемый страх.
Стены были выкрашены в медный оттенок, на них располагались чудесные полотна, и, судя по урокам истории искусств в старшей школе, Белла могла сказать, что на стене висели работы Тициана и, скорее всего, Ван Гога — наверняка оригиналы. Но она не могла быть уверена в этом, так как не являлась картинным критиком, или как там называют этих людей, которые придираются к каждому штришку на холсте, вместо того, чтобы любоваться чудесной работой?
— Мисс Свон, если вам плохо, я позову доктора, — беспокойный голос за дверью начинал давить на и так исстрадавшееся сознание Беллы, и она крикнула громко и яростно, чтобы её было слышно и понятно:
— Пошли все вон! Я никуда не пойду!
Стук за дверью затих, и через секунду послышались быстрые шаги, уносящие визитёра подальше от её двери.
Белла глубоко вдохнула и резко выдохнула, а затем вернулась к рассматриванию своей комнаты, своей тюрьмы.
От пола до выбеленного потолка было метров пять-шесть. Карнизы, на которых висели тяжёлые и роскошные шторы, крепились у самого верха, поэтому Белла побоялась даже притронуться к ткани, думая, что если данная конструкция упадёт на неё, то тут же придавит своим весом или, вообще, мокрого места не оставит.
Её кровать располагалась в одном из углов комнаты, по краям её украшали четыре мраморных столбика, которые держали прозрачные шёлковые ткани над ложем, создавая лёгкую завесу, не позволяющую никому постороннему увидеть белоснежные, с золотой вышивкой подушки и яркое, тёмно-золотое покрывало, которым была накрыта огромная, трёх, а то и четырёх спальная кровать. Белла никогда не видела такой мебели и именно поэтому свернулась калачиком на неудобном диване из кожи, стоявшем около журнального столика.
Она испугалась всего это великолепия. Ей были чужды эти странные и незнакомые вещи, а больше всего её пугал Altezzoso bello. Он выглядел так, будто готов съесть её тот час же. Он был красив, но груб и жесток, и она была уверена, что никогда в жизни не сможет смириться с жизнью под одной крышей с этим человеком, не говоря уже о том, зачем она здесь. На это он может даже не рассчитывать. Она не станет его любовницей или подругой, или как они их там называют — шлюхой — чтобы потом от неё можно было избавиться.
