Стараюсь по мере возможности откликаться на его прикосновения, но в то же время думаю о своём сыне. Думаю о том, что иду на это только ради него.
Невольно вспоминаются моменты из прошлого: во время занятий любовью с отцом Тони мне было хорошо, мне было приятно, и мне не было ни капли больно. Всё проходило практически идеально, а теперь…
Чувствую себя так же, как султанские наложницы в исламских странах: не имею право сказать «нет», лишь наделена способностью терпения и обязана удовлетворять прихоти своего повелителя. Мой повелитель — Эдвард Каллен, теперь уже точно…
Я вспыльчивая, но я знаю свои приоритеты и возможности. Пять недель. Я должна быть здесь, как минимум пять недель, чтобы отработать ту сумму. Сегодня всё едва не рухнуло, и мне несказанно повезло, что Эдвард изменил своё решение по поводу счетов.
Главное, что сейчас всё в порядке. Я перетерплю, перебьюсь и переживу. Только бы был жив мой малыш…
И всё же хочется сопереживания, хочется сочувствия, хочется помощи… Ну не Каллену же рассказывать об этом!
Опускаю руку на кровать с затылка мужчины и чувствую под кожей что-то острое. Стреляю туда взглядом, замечая серебристую упаковку. В голове зреет вопрос, способный на пару секунд оттянуть кульминацию нашего «времяпровождения».
— Эдвард, можно кое-что спросить? — спрашиваю так, чтобы показать, что считаю его главным, признаю его непобедимость. Сложно её не признавать — не думаю, что кто-то ещё остался жив, после того, как сделал это. Опять же, вспоминается спутница Каллена из ресторана, которая была пристрелена в этом доме, и скорее всего, спала с ним, как и я, на этой кровати. Не постигнет ли та же участь меня? Вдруг меня тоже пристрелят? Он пристрелит. Пристрелит собственной, не дрогнувшей рукой?
— Какие ещё вопросы? — раздражённо и нетерпеливо спрашивает он, сильнее сжимая мои руки и тело в своих руках.
— Ты увлекаешься наркотой? — поднимаю пальцами упаковку с таблетками и слышу смешок мужчины.
— Тебя это волновать не должно, — шепчет он. — Ты здесь не для того, чтобы продвигать благотворительную акцию за здоровый образ жизни. Моя личная жизнь тебя не касается. И эти вопросы тоже. — Ударение на словах «моя» и «не касается» слышу вполне отчетливо и прикусываю губы почти до крови.
— Прости… — извиняюсь, но всё же не отвожу взгляд от пачки… — Эм-м, можно я попробую?
— Что? — от неожиданности он даже отрывается от меня, не веря, смотрит в глаза. Я тоже себе не верю. Понять не могу, зачем это сказала, наверное, просто из интереса. — Нет, — отрезает он, и вырывает упаковку у меня из рук, отшвыривая подальше. — Тебе это ни к чему, лучше делай то, что умеешь!
