И, завершив речь и вздернув голову, замолкает. Не пускает в глаза ничего. Не позволяет ничему исказить лицо. Хватит на сегодня.
Белла ждет.
Ждет ответа.
Но несмотря на напускную непоколебимость, несмотря на сталь уверенности, всей душой молится на один — это почти волнами исходит от худенького тела, уже, черт подери, вместившего в себя вторую жизнь. Тот, который прозвучит так:
«Я согласен».
Однако на губах у Эдварда вертится совсем другая фраза…
«Зонтик на ветру» — вот как это называлось. Очень веселая, очень интересная игра, в которой следовало добежать до края обрыва, замереть над пропастью и, сделавшись невесомым «зонтиком», прыгнуть вниз.
Как правило, обрывом назывался холмик перед их домом, высотой в два кухонных стола, поставленных друг на друга. А пропасть — черная от грязи лужа, простирающаяся на полметра прямо под ним. И когда «зонтики» — Эдвард и Эммет, — обгоняя друг друга, летели в самую гущу этого болота, бабушка Шерли с криками выбегала из дома и буквально за уши вытаскивала их из грязи, причитая, как же она отстирает вконец испорченную одежду.
Эммету нравилось смотреть, как прыгает старший брат. В нем была воздушность и грация — в каждом движении. Прикрыв глаза, сжав губы и чуточку улыбнувшись, он парил вниз. С не менее удачным, чем сам прыжок, приземлением.
Эммет же, однажды не рассчитав силы и подражая брату, вывернул правую ногу. Эдвард еще год дулся на мальчика за то, что теперь бабушка не выпускала их играть в «зонтики»…
Та же бабушка, к слову, любила повторять, что в одну реку дважды не войдешь. И Эдвард слепо верил ей, руководствуясь этой истиной.
Но, похоже, Шерли заблуждалась.
Обрыв, перед которым он стоит сейчас, не менее страшен, чем настоящий. И если из грязной лужи еще можно было выбраться, то из этой пропасти — нет.
Они с Беллой сидят на коленях друг перед другом, посреди немой гостиной, безмолвно глядя в глаза и больше не соприкасаясь. В карих — надежда и призрачное отчаянье. В серых — его — бесконечно простирающаяся на многие километры горечь.
Белла готовится услышать ответ. Эдвард — его дать. И оба с легкостью согласились бы поменяться местами.
За окном начинает накрапывать дождик. За окном — холодно, а здесь — тепло, даже слишком, едва ли не жарко. И жар никак не помогает делу. Мужчина чувствует нарастающее в себе раздражение, обладающее преступной способностью переплетаться с отвращением. Только бы не сорваться…
Белла не выдерживает первой. Делает глубокий вдох, сглотнув.
