Фантастика 1987 | страница 16
— Я учел все!
— Пятьсот тысяч вместе с головой! — Он всплеснул руками. И из этих денег еще платить налог, как с прибыли?
— Разумеется, только не с прибыли, а с наследства.
— Это же надувательство! — От возмущения он побагровел. — Вы соблазняете миллионом, а платите гроши. Минус налог и сумма на исследование. Что же останется мне?
— Деньги вам будут ни к чему, господин Винкли, — улыбнулся я.
Он рванулся в мою сторону так, что я даже испуганно отшатнулся…
— Вы дурачите меня! — Он резко повернулся и, размахивая руками, пошел к двери.
У порога остановился: — Вашу лавочку пора прикрыть! — И вышел, хлопнув дверью.
Но тотчас вернулся, молча снял с вешалки пальто и решительно вышел.
О, в нем кипел могучий темперамент! Я понял, что спокойствие клиента, поразившее меня ранее, не что иное, как драгоценное умение-держать себя в руках.
«Что нужно человеку для успеха?» — этот вопрос встал передо мной, пожалуй, еще в пору отрочества, и именно он привел меня в Делинджер. Вырвавшись из сельской тиши, окунувшись в этот современный Вавилон с миллионным людским круговоротом, с множеством ежедневных новых знакомств, я начал понимать, что для успеха в первую очередь надо уметь распознавать и правильно оценивать окружающих людей. Ведь каждый из них неизбежно что-то прячет от посторонних глаз. Недалекие люди, желая произвести впечатление, выставляют напоказ самые выигрышные свои стороны. Незаурядные натуры, наоборот, меньше всего заботятся о внешнем эффекте, поэтому никогда не раскрывают свои главные козыри, а пускают их в ход неожиданно, в нужный момент.
Справедливо подмечено, что человека можно сопоставить с дробью: подлинное в нем является числителем, а выставляемое напоказ — знаменателем. Умение видеть в окружающих скрытые силы и пружины я назвал для себя азбукой успеха. И на всех смотрел под этим углом…
Оказалось, что большинство наших клиентов были одномерными, опустошенными, они легко распознавались.
Иногда попадались посетители, напускавшие на себя таинственную значительность. Они ходили к нам месяцами и все время что-то обдумывали, не решаясь на отважный шаг, и таким образом скрывали не силу, а слабость.
Винкли не был похож ни на кого… Плату за собственную смерть он считал прибылью. Не случайно с его губ сорвался многозначительный вопрос: «А что останется мне?» И он был явно раздосадован на себя, словно бы проговорился.
А его поведение в бюро! Он въедливо и хладнокровно выспрашивал обо всем, до чего решившемуся на роковой шаг не должно быть никакого дела. Я заподозрил, что основная его цель — не ожидаемые тысячи, а что-то иное, что он тщательно скрывал в себе. «Авантюрист?» Всякая тайна притягивает. Захотелось узнать, на что может надеяться человек, добровольно приносящий себя в жертву?