— Пойдем-ка опять полем!
Маленький отряд состоял уже только из трех солдат, капрала и Фабрицио. Не успели отойти от большой дороги на четверть лье, как вдруг один из солдат сказал:
— Невмоготу мне!
— И мне тоже, — добавил второй.
— Вот еще новости! Нам всем несладко, — заметил капрал. — А вот слушайтесь меня, и вам хорошо будет.
Он приметил пять-шесть деревьев, росших около меж посреди огромного поля.
— К деревьям! — скомандовал он. А когда подошли к деревьям, добавил: — Ложитесь тут, а главное, не шумите. Но перед сном надо бы пожевать. У кого есть хлеб?
— У меня, — отозвался один из солдат.
— Давай сюда, — властно заявил капрал.
Он разрезал хлеб на пять ломтей и взял себе самый маленький.
— Минут за пятнадцать до рассвета, — сказал он, прожевывая хлеб, — нагрянет неприятельская кавалерия. Надо изловчиться, чтобы нас не изрубили. Если один будешь удирать от кавалерии по такой широкой равнине — крышка тебе, а впятером можно спастись. Держитесь около меня дружно, стреляйте только в упор, и я ручаюсь, что завтра к вечеру приведу вас в Шарлеруа.
За час до рассвета капрал разбудил свой отряд и велел всем перезарядить ружья. С большой дороги по-прежнему доносился гул, не прекращавшийся всю ночь: казалось, слышится отдаленный рев водопада.
— Точно бараны бегут, — сказал Фабрицио, с простодушным видом глядя на капрала.
— Заткнись, молокосос! — возмущенно крикнул капрал.
А трое солдат, составлявших всю его армию, посмотрели на Фабрицио такими глазами, словно услышали кощунство. Он оскорбил нацию.
«Ну, уж это слишком! — думал наш герой. — Я это и раньше замечал, у вице-короля в Милане. Они никогда не убегают! Нет! Французам нельзя говорить правду, если она задевает их тщеславие. Но мне наплевать, что они смотрят на меня такими злыми глазами. И я им это докажу».
Отряд двинулся в путь, по-прежнему шагах в пятистах от потока беглецов, катившегося по большой дороге. На расстоянии одного лье от места ночлега капрал и его отряд пересекли соединявшийся с большой дорогой проселок, на котором вповалку спали солдаты. Фабрицио купил тут за сорок франков довольно хорошую лошадь, а среди валявшихся повсюду сабель тщательно выбрал себе длинную прямую саблю.
«Раз говорят, что надо колоть, а не рубить, — думал он, — эта будет лучше всех».
Вооружившись таким способом, он пустил лошадь вскачь и вскоре догнал капрала, который порядком опередил его.
Покрепче упершись в стремена и прихватив левой рукой саблю, он сказал, окидывая взглядом всех четырех французов:
