— Эй, Марго! Эй, слушай! — кричала она. — Вправо сворачивай. Твой шестой легкий там стоит.
— Ну, надо нам, дружок, проститься, — сказала маркитантка нашему герою. — А, право, жалко мне тебя. Полюбился ты мне, честное слово! Ничего-то ты не знаешь, обдерут тебя как липку, истинный бог! Поедем лучше со мной в шестой легкий.
— Я и сам понимаю, что не знаю ничего, — ответил Фабрицио, — но я хочу драться и поэтому поеду вон туда, где белый дымок.
— Да ты погляди, как твоя лошадь ушами прядает. Как только ты туда подъедешь, тебе ее не сдержать, хоть она и малосильная, — помчится вскачь и бог весть куда тебя занесет. Уж поверь моему слову. Вот что тебе надо сделать: как подъедешь к цепи, слезай, подбери с земли ружье, патронташ, заляг рядом с солдатами и все делай в точности, как они. Да, господи боже ты мой! Ты, поди, и патрона-то скусить не умеешь!
Фабрицио, сильно уязвленный, все же признался своей новой приятельнице, что она угадала.
— Бедняжка! Сразу и убьют тебя, как бог свят. Убьют! Долго ли до беды! Нет, непременно надо тебе со мной ехать, — сказала опять маркитантка властным тоном.
— Но я хочу сражаться!
— А ты и будешь сражаться! Еще как! Шестой легкий — лихой полк, а нынче дела на всех хватит.
— А скоро мы найдем ваш полк?
— Через четверть часика, самое большее.
«Раз эта славная женщина отрекомендует меня, — подумал Фабрицио, — меня не примут за шпиона из-за полного моего неведения всего, и мне можно будет участвовать в бою». В эту минуту грохот канонады усилился, выстрелы зачастили один за другим. «Будто четки перебирают», — думал Фабрицио.
— Вон уж и ружейная перестрелка слышна, — сказала маркитантка, подхлестнув кнутом свою лошадку, казалось сразу воодушевившуюся от шума сражения.
Маркитантка свернула вправо, на проселочную дорогу, тянувшуюся меж лугов; на дороге этой было по колено грязи, — повозка чуть не увязла; Фабрицио подталкивал колеса. Лошадь его два раза упала. Вскоре воды и слякоти стало меньше, но дорога перешла в тропинку, извивавшуюся в траве. Не успел Фабрицио проехать по ней и пятисот шагов, лошадь его вдруг остановилась, как вкопанная: поперек тропинки лежал труп, испугавший и лошадь и всадника.
Лицо Фабрицио, бледное от природы, приняло очень заметный зеленоватый оттенок. Маркитантка посмотрела на мертвеца и сказала, как будто говоря сама с собой: «Не из нашей дивизии»; потом подняла глаза и, взглянув на Фабрицио, захохотала.
— Ха-ха-ха! Что, мальчик? Хороша игрушка? — крикнула она.
