Правда, в условиях, когда власть находится в руках рабочего класса и связанных с ним классов и слоев, в условиях обострения международной классовой борьбы против империализма нападки на государство, партию и планирование — «авторитарные» орудия социализма — представляют несравненно большую политическую опасность, чем в прошлом веке. Они отмечены явно выраженными контрреволюционными чертами, поскольку направлены на то, чтобы лишить власти рабочий класс и его марксистско-ленинскую партию[101]. Они служат империалистической тактике, которая была характерна для всех контрреволюционных выступлений, начиная с кронштадтского мятежа, антисоциалистических выступлений в Венгрии в 1956 году и кончая контрреволюционными происками в ЧССР в 1968 году. Объективно Маркузе солидаризируется с контрреволюцией, когда он под предлогом усовершенствования социализма отрицает необходимость его решающих орудий власти.
Примечательно, что Маркузе делает еще один шаг по пути сближения с контрреволюцией. Своим призывом к социалистическому искусству и философии встать в оппозицию к социалистическому обществу он активно включается в охватившую весь мир классовую борьбу на стороне империализма. Искусство и философия для него и в условиях социализма являются субъектом «Великого Отказа», носителем всеобщего «протеста против того, что есть»[102]. Их всеотрицающая задача приобретает якобы тем большее значение, чем больше укрепляется и развивается социалистический строй. В условиях социалистической страны искусство и философия, по его мнению, представляют собой последнее убежище оппозиции, поскольку они больше удалены от социалистического базиса. С помощью своеобразной диалектической конструкции философская теория, согласно Маркузе, снова превращается в идеологию, но на этот раз не в качестве «ложного сознания», за которое он
[33]
без разбора выдает всякую утверждающую идеологию, «а как сознательная дистанция и отделение от репрессивной действительности и даже как оппозиция против нее». Именно поэтому она становится «политическим фактором исключительной важности»[103].
Эта концепция Маркузе, несмотря на неоднократно повторяющиеся словесные признания социализма — желает он того или нет, — подтверждает его принадлежность к фаланге ожесточенных противников социализма, которые перед лицом неоспоримой экономической, политической и военной стабильности социалистических государств в борьбе против них делают ставку на идеологию, сознательно опираясь при этом на наиболее устойчивые и чрезвычайно живучие мелкобуржуазные и националистические традиции среди определенных слоев населения.
