Единственным плюсом этой была тишина. Обычно в факториях и цехах царил хаос и грохот. Но здесь было тихо и пусто.
Молоты были аккуратно составлены в ряд у стены, на наковальнях ещё лежали раскалённые и остывающие заготовки, печи ещё полыхают.
Не было только работников, о которых напоминал удушливый смрад — смесь пота и плакта.
Но в него вклинивался другой. Более знакомый Баэльту. Он шумно втянул воздух, затем — ещё раз.
— Да, запашок не очень, но… — виновато и неловко проговорил нидринг.
— Пахнет гнилью. Трупной гнилью, — хрипло заметил Баэльт.
— Ну… — нидринг недовольно сморщился. — Цехмейстер. Работники как почуяли — сразу же разбежались.
Баэльт понимающе кивнул. В Веспреме все знали — если в воздухе парит приторно- сладкий запах гниения, а из- за прочно запертой двери никто не отзывается, лучше делать ноги, пока тебе не предъявили обвинения в убийстве. Ну, или не заставили выгребать то, что сгнило. Иногда куча мусора за запертой дверью — просто куча мусора за запертой дверью.
Баэльт огляделся, заложив руки за спину. Кронциркули, щипцы, ухваты, котлы, формы и слитки металла — всё это явно оставляли быстро. Но аккуратно, зная цену. Сразу видно — цех нидрингов.
— Отличная у вас фактория… — недовольно прохрипел бывший юстициар, переводя взгляд на приоткрытые окна. Из- за мутного, грязного и прокопчённого стекла проступали жёлтые пятна света и мелкие точки мороси. — Да. Отличная.
На его взгляд, не лучше куска дерьма.
— Благодарю, эм… — нидринг замялся у входа в длинный коридор. — Нам сюда.
— Погоди, Гири, погоди, — Баэльт с гадливо- презрительной миной достал веточку плакта из внутреннего кармана плаща.
Гири буравил его неодобрительным взглядом, пока двое огромных аргрингов распахивали окна.
— В наше время плакт — довольно редкое и дорогое увлечение, — сварливо заметил нидринг.
Баэльт согласно кивнул.
Кажется, нидринг ожидал другой реакции.
— Эта дурь не скажется на качестве работы?
— Можешь поискать другого «работника», — Гири зло оглянулся на него. Баэльт картинно оглянулся. — Что? Никого больше нет? Вот так неожиданность. Так что… — он молча запалил веточку о горн и затянулся пряным дымом. — Веди молча, — дым вместе со словами вырвался изо рта.
Нидринг хмыкнул и, махнув рукой, зашагал по коридору. Баэльт последовал за ним, отмечая громкие шаги аргрингов за спиной.
Не нравились ему такие дуболомы. Он прожил в этом городе шестнадцать лет и успел привыкнуть ко всем. К таким разным и таким одинаковым людям. К крикливым, жадным и недоверчивым нидрингам. Даже к высокомерным и чванливым фэйне.
