— И вот, значит, он говорит мне — мол, я раньше был мясником. Разве я не могу попробовать стать хирургом? Представляешь? — с негодованием говорила Каэрта. — И это после того, как я провела сложнейшую операцию! Он мог умереть у меня на столе, но выжил! А потом заявляет, — она напрягла голос, сделала его нелепо низким, — я мясник, я тоже могу быть хирургом!
— Может, он хочет помогать другим, — задумчиво проговорил Баэльт, оглядываясь на неё. Она протирала какую- то вазу влажной тряпочкой. — Как ты. Может, ты дала хороший пример, и…
— Он сказал это после того, как я сказала ему, сколько стоит его операция. И это он ещё отказался от лекарств и стационара.
— О, — Баэльт покачал головой. — Не расстраивайся. Он того не стоил.
— Главное, что я спасла его, — она тяжело вздохнула. — Почему ты не пришёл утром? Повязки сами собой не сменятся, знаешь ли.
— Утром не получилось, — мрачно ответил Баэльт. Ему не хотелось тащить работу в её дом. Не хотелось, чтобы она знала, чем он занимается. — Всё равно я живой, верно?
— Если не прекратишь курить здесь — будет неверно! Потуши свою отраву! Сколько раз просить! Напустишь этого гадкого дыма, — она кашлянула и замахала ладонью у носа. — Живо!
Баэльт не спешил. Куда ему спешить? Эрнест дал ему день три дня.
Три пустых дня, которые ему придётся сидеть здесь. С ней.
Юстициар едва заметно вздохнул и, сделав долгую последнюю затяжку, затушил веточку плакта о подоконник.
— Весь подоконник в пятнах! Ещё раз так сделаешь — вылетишь отсюда, — угрожающе проговорила Каэрта.
— И кто меня выкинет? Рин? — он натянул нелепую улыбочку на лицо, поворачиваясь к ней.
— Может, и он, — она закончила с вазой и махнула на него. — Давай, снимай этот плащ. С тебя и так воды натекло столько… Что это за возня внизу?
— Резня, — зачем- то ответил он, снимая плащ. Каэра замерла, закусив губу и потупив глаза. Боги, она так напоминала ему Тишаю сейчас.
Такая добрая. Правильная. Милая. Единственный луч света и доброты в этом проклятом городе.
Ему захотелось подойти к ней и прижать к себе. Почувствовать её тепло.
Что за глупости, одёрнул он себя, стряхивая оцепенение и одним движением скидывая плащ. Она ни капли не похожа на Тишаю. Никто не похож.
Он повесил промокший плащ на вешалку и взглянул на неё снова.
Каэрта, обняв себя и наклонив голову, плакала. Тихо, закусывая губу и едва слышно, но — плакала.
Только не слёзы. Нет, нет, нет!
— Давай… Давай уедем отсюда, — прошептала она сдавленным голосом. — Пожалуйста, Баэльт, умоляю… Каждую ночь смерти и кровь… Я не могу больше!
