— Обломчик-с, дядя, — прошептала она, осторожно переступив порог своей спальни. — Если у вас здесь не водятся розовые птицы обломинго, это будет мой первый вклад в переустройство нового мира.
Ведь как помнила Роза по тем же книжкам, всякая уважающая себя попаданка, оказавшись по ту сторону портала или перехода, практически с ходу начинала внедрять в дремуче средневековье современные штучки, облегчающие жизнь пейзанов и заодно самой попаданки. Ну а она привнесёт для начала разнообразие в местную фауну. Коварно улыбнувшись, девушка уверенно направилась по коридору вперёд, осмотреться, действительно ли это дворец или так, какая-нибудь заброшенная резиденция, где её решили сначала помариновать как следует. Для возможных непредвиденных встреч у Розы готово было объяснение, куда её понесло среди ночи: поесть захотелось, а холодильника в спальне не оказалось, вот и пошла искать кухню. Шнурка для вызова горничной Роза не нашла, поэтому направилась лично разведать, где можно поживиться. А если начнут говорить, что кухня совсем в другом месте — ну так ведь она же не знает, что и где тут находится!
Тренированная память девушки помогла ей дойти до лестницы, по которой она не так давно поднималась, и Роза ненадолго остановилась, размышляя, куда же теперь лучше податься. Естественно, туда, где побольше народа, но как понять, где именно этот самый народ располагается? Неожиданно в коридоре послышался шум шагов, и принцесса, быстро оглядевшись, юркнула в нишу, в которой стояла большая пыльная ваза, вырезанная из цельного куска какого-то природного камня. Что тут делало это с позволения сказать, произведение искусства, Роза понятия не имела, но стояло оно тут удачно — прятаться за ним оказалось очень удобно. Притаившись в густой тени, девушка замерла, прислушиваясь. Шаги приближались…
— …понаехали, понимаешь, другого времени не нашли, — раздался ворчливый женский голос, и осторожно высунувшись, Роза узрела трёх горничных, тащивших охапки белья.
Одна из них, ближняя к девушке, и говорила про послов.
— И принесло же этих эльфов, да простят меня боги! — хмурясь, продолжила она раздражённым голосом. — Видите ли, их чувство прекрасного оскорбляет вид убирающихся горничных! — она закатила глаза и фыркнула. — А то, что приходится из-за их привередливых заявлений в гостиных ночью убирать, конечно, их ни разу не волнует! Сами бы попробовали в темноте тряпками махать, — она смачно зевнула, зажмурившись.
