Она гневно посмотрела на него.
— Правда, ты не заслуживаешь сострадания, — сказала она недовольно. — Хорошо, я отказываюсь напомнить тебе таким способом, что ты — юнкер Федор фон Бранд! Когда ты был юнкером, я могла любить тебя. Теперь, когда ты, падший, презираешь мою спасающую руку, я к тебе равнодушна! Но я все-таки решила насильно вырвать тебя из твоего ослепления. И только по этой причине ты лежишь связанный тут, в моих ногах. Ты убежишь еще этой ночью как можно дальше и начнешь где-нибудь в другом месте порядочную жизнь. У тебя ведь есть штатское платье, которое делает тебя неузнаваемым, как слугу?
— Да, но….
— Необходимые средства я дам тебе от имени твоего опекуна, который, — ты можешь теперь узнать об этом, — спас для тебя часть твоего состояния. Я хочу помочь тебе в твоем бегстве и доставлю тебе чужих лошадей и экипаж…
Федор отрицательно покачал головой.
— Не утруждайте себя. Это бесполезно: я останусь, я должен остаться!
Минуту она смотрела на него с удивлением. Она никак не ожидала встретить такое упрямство. Затем она сказала очень холодно:
— Хорошо, тогда оставайся, будь опять рабом. И я не хочу откладывать твое наказание!
Она поднялась и в четвертый раз взялась за сонетку.
— Нет, нет, только не это! — крикнул он, как сумасшедший.
Она обернулась к нему, не отнимая руки.
— Одно из двух! — сказала она с ужасным спокойствием. — Время еще терпит!
— Пощадите, сжальтесь!
— Нет ни жалости, ни пощады!
— Я не могу уйти. Имейте же сострадание!
Она сердито топнула ногой.
— Ты согласен или нет?
— Я не могу, я не могу!
— Ты с ума спятил? — рассердилась она. — Отчего ты не можешь? Говори!
— Потому что, — потому что я люблю свою госпожу.
Страшная бледность покрыла лицо Герты фон Геслинген.
— Дурак! — прошипела она в бешенстве. — Ты любишь женщину, которая на десять лет старше тебя, которая обращается с тобой, как с собакой? Неужели ты совершенно потерял ум?
— Я не могу иначе, — прошептал Федор.
Девушка еще раз гневно топнула ногой.
— Теперь во мне действительно нет к тебе ни капли сострадания! Ты согласен последовать моему совету или нет? Пусть же заговорит в тебе, наконец, благоразумие. Пойми же, что ты — человек. Слушай, что тебе советуют, Федор — юнкер фон Бранд — дворянин!
Она опять подошла к нему. Ее прекрасные глаза выражали нежную просьбу. Но его сопротивление раздражало ее и она гневно сжимала руки.
— Федор, ты не знаешь меня. Я совершенно серьезно предостерегаю тебя. Клянусь тебе, что я не буду знать пощады, если ты не последуешь моему совету! Это не пустые угрозы! В последний раз, Федор, я спрашиваю тебя, хочешь ли ты меня послушаться и выйти из своего позора — или же ты настаиваешь на своей безумной мысли и отказываешься от моей помощи?
