Но он мгновенно остановил ее.
— Подождите, пожалуйста, подождите! — почти закричал он. — Ради Бога, имейте же ко мне сострадание, Герта!
Медленно и властно она повернулась к нему.
— Значит ты добровольно подчинишься, раб?
— Да, но, ради Бога, выслушайте меня! — умолял он.
Она подбоченилась.
— Прежде всего, твердо запомни, раб: если ты еще когда-нибудь хоть один раз осмелишься непочтительно обратиться ко мне и назвать меня иначе, чем «милостивая барышня», — ты сам казни себя за последствия. Я ни в коем случае не согласна терпеть от раба таких вольностей. Запомни это!
От гнева и стыда ему хотелось провалиться сквозь землю.
— Ну, скорей, — продолжала она неумолимо. — Если ты не позволишь мне тотчас же связать тебя, — это сделает Сабина. Слышишь?
И она посмотрела на него подозрительным, вызывающим взглядом.
В отчаянии он заскрипел зубами.
— О, Господи, чем я заслужил это? Я терпеливо перенесу какие угодно прихоти, но только не это, только не это!
— Ты, значит, хочешь, чтобы я позвала Сабину? — спросила она, кладя руку на сонетку.
— Нет, нет, я подчиняюсь добровольно, — крикнул он в бессильной ярости.
Удовлетворенная улыбка скользнула по ее искаженным насмешкой губам. Затем она принесла из спальни веревки.
— Руки вверх!
Она связала ему руки и ноги прочными бечевками. Он не сопротивлялся, но охал и стонал и, наконец, в изнеможении свалился на пол. Так прошло четверть часа. Связанный по рукам и ногам, он не мог больше двигаться; он поднял к ней свое бледное лицо и сказал слабым голосом:
— Значит, вы действительно хотите меня бить?
Она недовольно отвернулась. Горячая кровь прилила к ее лицу. Он повторил свой вопрос и прибавил тихо:
— Бейте меня, если это доставляет вам удовольствие!
Она посмотрела на него очень презрительно.
— Ты не заслуживаешь ничего другого, кроме плети, — сказала она насмешливо и безжалостно посмотрела на его беспомощное положение.
— Вы скоро забыли, что я — член вашей среды, — проговорил он с горькой иронией.
Она, как кошка, нагнулась над ним и резко рассмеялась ему в лицо.
— Член моей среды? Да ты с ума сошел? Напомнить мне тебе, кто ты? Ты — ничто, ты раб, червь, жалкое существо, трепещущее перед плеткой своей госпожи и ползающее перед ней в пыли. Ты не человек, ты — собака, ужасная собака, привыкшая к побоям. И тебя нужно бить, чтобы ты слушался и не грубил, раб. Подожди, ты еще испробуешь от меня это.
Она поспешила в свою спальню и вернулась с каучуковой плетью.
Он в ужасе посмотрел на нее.
