Федор пришел в отчаяние.
— Но ведь я сказал вам, баронесса, что я не имею средств к существованию, что я — преследуемый дезертир. Разве при таких обстоятельствах я не могу быть вам благодарен, если вы берете меня в услужение и предлагаете мне кров? Разве не безразлично при этом, чей я сын: дворянина или мещанина? Я могу побожиться в том, что у меня нет средств. Свое наследство я еще юнкером проиграл в карты. Что же еще может препятствовать вам сжалиться надо мной. Я думаю, мне удалось доказать вам, что я действительно страстно хочу стать рабом прекрасной женщины, как вы, полной благородства и гордости, перед которой невольно падаешь на колени, на которую молишься и от которой смиренно переносишь ее произвол и жестокость!
— Откуда вы знаете, что я жестока? — спросила баронесса Ада задумчиво.
— Я вижу это по вашим глазам, по всему вашему существу, — ответил Федор и хотел приникнуть губами к ее ногам, но она быстро отшатнулась.
— Встаньте, — крикнула она, поморщив лоб, — и кончайте эту комедию.
— Это не комедия, — уверял он, и его темные глаза приняли выражение мученика. — Я знаю, вы простите меня и сделаетесь моей строгой властительницей!
— Раньше покажите мне кольцо, — упрямо потребовала она.
Он не колебался больше и снял с пальца осыпанный бриллиантами перстень. Она схватила кольцо и осмотрела его со всех сторон. Даже надпись на внутренней стороне не ускользнула от ее внимания. Она внятно и громко прочла: «Федор, барон фон Бранд».
Затем она взглянула на молодого человека, который все еще стоял перед ней на коленях, увидела его полное страха лицо, его темные, грустные глаза, обращенные на нее в боязливом ожидании и угадала чувства, волновавшие его. Эту догадку подтверждала и его смешная одежда, добровольно одетая этим безбородым молодым человеком из прихоти или из страсти. Как жалобно смотрел он на нее! Совсем как раб, который должен услышать приговор из ее уст. Этот человек решительно глуп, и ему не мешает испытать ее требовательность и строгость…
— Барон в роли лакея, — презрительно рассмеялась она. — Вы, действительно, самый странный человек, какого мне когда-либо приходилось встречать! Что означает вся эта комедия, скажите сами? Вы, в сущности, надули меня, и я должна была бы рассердиться на ваше безумство.
Он протянул к ней сложенные руки.
— Простите, но я не мог иначе. Мои чувства покорены вашей могучей красотой. Я могу быть только рабом, как я признался вам. Властвуйте надо мной, мучьте меня! Такой прекрасной женщине, такой богине, как вы, нужны рабы, действительные рабы, которые повинуются вашему могуществу и красоте и целуют попирающую их ногу. Позвольте мне быть таким рабом. Не гоните меня именно в этот момент, когда предо мною открывается наивысшее блаженство. Здесь, в пыли, я клянусь вам, что никогда не вспомню о своем происхождении, что я никогда не забуду высокой милости, которую вы мне оказали!
