«Нет!» – резко произнес хозяин избушки. Тсаис удивленно обернулась к нему: неужели он считал, что ее жизнь ей не принадлежит, что она не вправе распоряжаться собой по своему усмотрению?
«Разве ты не нашла в этом мире ничего, с чем не хотела бы расстаться?» – спросил он.
Тсаис нахмурилась: «Не помню ничего такого… Хотя, пожалуй, мне нравится твоя хижина – в ней чисто и тихо».
Человек в маске рассмеялся: «Тогда живи здесь сколько хочешь – она твоя! А я попробую показать тебе, что мир иногда не так уж плох – хотя на самом деле…» Он прервался, после чего с горечью сказал: «Со мной этот мир обошелся жестоко».
«Как тебя зовут? – спросила Тсаис. – И почему ты носишь черную маску?»
«Как меня зовут? – казалось, хозяин избушки был не слишком доволен этим вопросом. – Итарр. Да, пусть будет так – Итарр. Я ношу маску потому, что самая подлая женщина в Асколаисе – и не только в Асколаисе, подлее нет ни в Альмерии, ни в Кочике – во всей Вселенной! – сделала мое лицо таким, что я не могу на него смотреть». Слегка успокоившись, он устало рассмеялся: «Но время для гнева давно прошло».
«Она еще жива?»
«О да, она жива! И, без сомнения, околдовывает губительными чарами всех, кого встречает». Итарр повернулся, глядя в огонь: «Когда-то я ни о чем таком даже не подозревал. Она была молода и прекрасна, она источала бесчисленные тонкие ароматы и завораживала прелестными игривыми манерами. Я жил на берегу океана в белоснежной вилле, окруженной тополями. Напротив, на другом берегу Сумрачного залива, темнел выступавший далеко в море мыс Печальной Памяти. Когда небо багровело на закате, а горы становились черными, казалось, что горбатый мыс – силуэт одного из древних богов Земли, уснувшего в воде… Там я проводил все свои дни и был настолько доволен жизнью, насколько это возможно, пока умирающая Земля совершает последние обороты вокруг гаснущего Солнца.
Однажды утром я изучал звездные навигационные карты. Подняв голову, я увидел ее под арочным входом виллы – такую же юную и грациозную, как ты. У нее были чудесные рыжие волосы, спускавшиеся на плечи сзади и спереди. Да, она была прекрасна и – в блинном белом платье – казалась чистой и невинной.
Я полюбил ее, а она говорила, что тоже меня любит. Она подарила мне браслет из черного металла. Ослепнув от любви, я надел этот браслет, хотя не мог прочесть начертанные на нем символы пагубной колдовской руны. Прошли несколько недель, полных неописуемых радостей и наслаждений. Но через некоторое время я обнаружил, что Джеванна одержима темными страстями, удовлетворить которые неспособна любовь обычного человека. Однажды в полночь я застал ее в объятиях обнаженного черного демона – эта сцена до сих пор словно выжжена в моей памяти огненной печатью!
