Остались только полицейские патрули, мрачно бродившие среди заколоченных домов и готовившиеся бороться с инфекцией, очаги которой разгорались вовсю в карантинных кварталах.
Город впал в забытье.
– Выходим, – бросил Артур, как только вагончик в очередной раз остановился и распахнул двери.
Лилия поспешно вынырнула вслед за ним на улицу.
Чайная располагалась в кривом переулке, в одном из двухэтажных облезлых домов с узкими лестницами и тесными коридорами. Первые этажи в таких домах обычно были отданы под различные заведения и магазины – выход из их подсобных помещений вел во внутренний дворик с чахлыми деревьями, небольшой мусорной свалкой и какой-нибудь хибарой.
Посетителей в чайной не было – мятеж распугал всех.
– Хорошо, мы все же пришли раньше, – сообщил Артур, устраиваясь за дальним от входа столиком.
К ним подошел хозяин чайной и он же единственный официант – одного с Артуром возраста; его светлые волосы были неровно острижены, лицо – бледно; вид он имел немного помятый и неуверенный. Но если сомнения Лилии были, как ей казалось, спрятаны глубоко внутри и скрыты от посторонних, то этот мужчина не скрывал такое свое состояние, как будто сообщая окружающим: «Содержимое чайника в моих руках вполне может оказаться у вас на штанах» или «Этот пол, конечно, ровный, но я не уверен, что смогу пройти по нему не упав».
– Лилия, это Михаил, мой давний… знакомый, – представил Артур его девушке.
– Очень приятно, – отозвалась она.
– Два чайника, четыре чашки, – распорядился Артур.
Михаил кивнул и ушел на кухню.
– Вы разве незнакомы с Михаилом? Он – художник, его Джамал знает. Он… он встречался с Софи. Ты же знаешь ее? – спросил Артур.
– Да? Это тот самый Михаил? Никогда его не видела, – с удивлением в голосе ответила художница.
– Наверное, он ушел раньше, чем ты пришла к Джамалу.
– Да, знаешь, я совсем недавно стала приходить на их собрания. Раньше с Джамалом мы виделись только на его курсах.
– Кстати, чем занимается Джамал сейчас? И остальные художники вместе с ним?
– У них новая акция – разрисовывают стену, – ответила Лилия, разглядывая пол, потолок и стены чайной, обшитые деревом; уют этому заведению придавали и отделенные друг от друга высокими спинками жестких скамеек столики, образовывавшие собой словно бы небольшие комнаты, и простые занавески на окнах. Вот только стены были голыми – если Михаил и был художником, то картины свои он тщательно скрывал.
– До сих пор? Я видел их творчество, – кивнул Артур. – Последнее, если не ошибаюсь, – карикатура на Архитектора?
