В ответ – ни звука. Неужели Риккардо тоже ушел в ночной патруль? Быть такого не может – его смена должна была уже закончиться. Тогда где он? Может быть – не слышит? Или ушел на собрание? Такие мысли носились в голове Виктории. Она начала стучать в дверь чуть громче, затем – еще громче.
Значит, все же ушел.
Хорошо, придется вломиться к полицейскому в комнату. Виктория, скривив недовольно губы, пошла в дальний конец коридора – к постаменту со служебными наградами полицейских, живших на этаже. Странная традиция, которую Виктория никогда не могла понять. Каждую из наград получил какой-то определенный человек – она принадлежит только ему. Так почему она должна стоять здесь, на всеобщем обозрении? Глупость.
Наклонившись, она просунула руку в узкую щель между постаментом и стеной – ключ был на месте.
Риккардо Бертани был слишком рассеянным человеком, чтобы позволить себе не иметь запасных ключей от комнаты. А еще он был слишком скромным – краснел от всего подряд.
Виктория повернула ключ в замочной скважине – дверь тут же поддалась. Зайдя внутрь, Виктория заперлась, щелкнула выключателем – полицейские общежития, наравне с домами лордов и больницами, питались от солнечных батарей.
Несмотря на всю свою скромность, Бертани был прекрасным предателем – за последние полгода он успел рассказать Виктории так много о своей работе в полиции, о заданиях, разных планах и совещаниях, что мог бы сесть в городские тюрьмы на несколько пожизненных сроков. Его допускали не к самой секретной информации, но и той хватало с лихвой.
Виктория заметила, что Бертани всеми силами пытался прижиться в северном Городе. Как он однажды рассказал, когда они остались наедине в этой же комнате, Бертани сбежал подальше от южных станций, потому как «хотел заниматься чем-то полезным». Виктория ему не верила. В Бертани она видела что-то родное, чем-то он неуловимо напоминал ее саму. И, скорее всего, помогал он ей именно потому, что видел в ней силу и собственное будущее. Хотя девушке приятно было думать, что делал все это Бертани из чистой юношеской любви к ней, – Риккардо было девятнадцать лет.
На что он только надеялся?
Комната Риккардо была небольшой, но опрятной: кровать – убрана и идеально заправлена; на тумбе, точно в центре, лежал Судебный кодекс; небольшой письменный стол был пуст, а в единственном ящике лежала пачка бумаги и несколько карандашей. Завернутая в темно-синюю ткань достаточно объемная коробка обнаружилась в шкафу на нижней полке среди носков – Риккардо объяснил, как она выглядит, и обещал передать при встрече.
