Дьявольское биополе [сборник] | страница 41

Сокальская не ждала ответа, уверенная в его однозначности. Я и не ответил.

Нет, Анищин не опустился. Он стал свободнее, отбросив кучу предрассудков и условностей; он стал мудрей, познав тщету пустяков. Мне и самому иногда кажется, что восемьдесят процентов времени уходит на ерунду. Значит, старею.

— А мне Иван Никандрович показался добрым…

— Почему?

— Хотя бы потому, что был одинок.

— Какая связь? — она пожала крылатыми плечами.

— Одинокий человек не ощущает прилива сил от других людей.

Сокальская смотрела на меня непонимающе, а значит, и подозрительно. Конечно, зря пустился в рассуждения про одиночество, а ведь еще хотел сказать, что именно поэтому деревенские люди добрее городских, и, видимо, поэтому злоумышленников сажают в одиночку — чтобы подобрели.

— Такой-сякой… Однако имуществом его вы не побрезговали.

— Он сам отдавал.

— Взять-взяли, а старика бросили?

Я поймал себя на том, что пробую заглянуть ей в рот: нет ли там золотых коронок отца? Но Сокальская свои гортанные слова как-то выталкивала, не слишком разжимая губы.

— Знаете, отец был занят только работой и мало что мне в жизни дал.

Я глянул на нее со свежим любопытством. Крупная, как говорится, женщина в теле. Отменный цвет лица. Импортный плечистый костюм из хорошей шерсти. Бриллиантики в ушах. И, по-моему, запах французских духов «Мажи нуар», что значит «Черная магия».

— Мебелишку-то дорогую он вам дал, — усмехнулся я.

— Только что.

— А бриллианты?

— Сама купила.

— На какие деньги?

— Продала кое-какие золотые безделушки.

— Уж не коронки ли Ивана Никандровича?

— Что вы слушаете всяких пьяниц!.. Сокальская опять покраснела: первый раз от злости, теперь от стыда. Но это меня не остановило.

— А квартира разве ваша?

— Конечно, моя.

— Кто вам ее дал?

— В свое время мы разменяли нашу большую.

— Но большую-то получил Иван Никандрович.

— Я тогда была ребенком, на меня тоже метры выделили.

— Оно конечно, но квартиру все-таки дали Ивану Никандровичу за его труды. Теперь возьмем образование… Разве не отец его вам дал?

— Государство.

— Верно, а кормил-одевал разве не отец? А на «Прибор» разве тоже не отец устроил?

— Устроилась бы в другое место.

— Здоровье у вас хорошее?

— Отменное.

— Спортом занимаетесь?

— Нет.

— А телевизор много смотрите?

— Вечерами. К чему эти вопросы?

Эти вопросы были ни к чему; в сущности, у следователя к дочери самоубийцы должен быть один главный вопрос — почему отец покончил с собой? Но ответ я знал и без нее.

— Спортом не занимаетесь, физически не работаете, а здоровье хорошее. Значит, и здоровье получено от отца и предков. А вы его только проматываете у телевизора.