», — он с силой рванул ручку на себя.
Дверь распахнулась. В лицо ударил настоящий дневной свет. Пьеро зажмурился — глазам стало так больно, будто он бродил в том коридоре несколько суток.
— Раз уж пришёл — в кресло сядь. И не мешайся, пожалуйста, — источником ворчания был вытянутый тёмный силуэт у окна.
Пьеро кое-как проморгался, покрутил головой в поисках кресла, но ничего такого не видел. Комната была внутри голой, будто здесь поработали судебные приставы или очень добросовестные мародёры. Даже обои отсутствовали. Пустоту нарушали всего два предмета: мусорный бачок с чёрной педалькой на боку и картина на стене: беременная хомосапая самка в белом, лежащая под деревом, с мечом в правой руке и трезубцем в левой. Прямо над выпуклым животом с ветки свисало огромное, размером с живот, яйцо. Картина чем-то напоминала фразу в приказном тоне на чужом языке. В ней присутствовал какой-то смысл, простой и конкретный, вот только подступиться к нему было неоткуда.
— Представь себе это в динамике, — посоветовал силуэт. — В простейшем случае получится иллюстрация к афоризму Дантона>{24}. Конечно, предметы надо уменьшить и переосмыслить. Например, как нож и вилку. Сечёшь аллегорию?
— Не-а, — признался Пьеро, присаживаясь. Кресло сыто скрипнуло, и тут он с запозданием понял, что его вот только что не было, да и взяться ему неоткуда было.
— Ну как это неоткуда, — недовольно пробурчал всё тот же: видимо, пьеровьи мысли были ему то ли видны, то ли очевидны по факту. — Оно здесь было. Когда-то. Формально его сейчас нет, но мы-то на неформальной стороне.
— Стороне чего? — не понял маленький шахид.
— Тентуры, чего же ещё-то… О, началось! — чему-то обрадовался собеседник.
— Что началось? — Пьеро снова не понял.
— Бычьё двинули, — сообщил голос. — Кстати, ты меня узнал или всё-таки нет? Мы когда-то встречались на улице Вивиен. Я был в серой шляпе. Помнишь?
— Не помню, — честно признался поэт.
— Я тебя вина вынес, — слегка обиделся тот, что у окна. — Чудесного шамбертена. А ты всё-таки того… очичибабился.
Это нелепое слово произвело на Пьеро удивительное действие. Он вдруг увидел собеседника — лежащего на медицинской койке чуть ниже уровня подоконника. Это был хомосапый в массивных чёрных очках, лиловом пиджаке с золотыми пуговицами и зелёных брюках в голубую полосочку. Волосы его были огненно-рыжими, завитые бакенбарды и небольшая бородёнка украшали лицо. С ним рядом лежало что-то длинное, поблёскивающее металлом. Почему-то сразу было ясно, что это оружие. Правда, такого оружия маленький шахид в реальной жизни не припоминал.
