Кот попытался что-то сказать. Из глотки вырвался только хрип: язык и губы тоже не двигались.
— Да слышу я тебя, слышу, — досадливо сказал раввин. — Теперь послушай ты меня.
Он тяжело, расстроенно вздохнул. Базилио почувствовал то, что обычно заставляет вздрогнуть. Он бы и вздрогнул, если б мог.
— Зона, — сказал Карабас, — это последнее место, куда я тебе позволил бы идти. Покушение на тебя состоялось именно на Зоне. На Зоне ты получил какую-то информацию, из-за которой тебя чуть не убили. Если ты там появишься снова, для них это будет означать, что мы что-то поняли, а я послал тебя добывать какие-то сведения. Это почти стопроцентная гарантия новых покушений. Более успешных.
Кот промолчал, за неимением иных возможностей.
— Но это только половина проблемы, — продолжил Карабас. — У меня есть все основания полагать, что твоё «небольшое дельце» в Зоне связано с одной рыжей особой, в которую ты безнадёжно влюб…
Лазерный луч ударил в марципан и прожёг его насквозь. Завоняло жжёным сахаром и подгорелым хлебом.
— Проблем нет, расходы с меня, — крикнул Карабас дёрнувшемуся бармену. — Вот-вот, именно это я имел в виду. Ладно, не извиняйся, — разрешил он. — И не отрицай, пожалуйста, очевидные вещи. Ты влюблён, Базилио. Я бы даже сказал, что ты втрескался по уши.
Он помолчал, прожёвывая кусок отбивной.
— При этом ты понимаешь, что твоя любовь безнадёжна. Ты не можешь обладать предметом своих желаний. Никогда.
Ещё кусок отбивной нашёл себе место в карабасовом рту.
За это время Базилио успел перейти от бурного, оскорблённого отрицания до крайне неохотного признания того факта, что собеседник в чём-то прав.
Карабас это, естественно, заметил.
— Ага, дошло, — констатировал он. — Итак. Ты страдаешь от несчастной любви. И поэтому строишь разные идиотские планы. Например, задобрить Болотного Доктора, чтобы тот взялся лечить твою зазнобу. Так? Вот только не надо врать мыслями. Ты не менталист и этого не умеешь. Именно об этом ты и думаешь, мой дорогой полубрат.
Заскрипела по столу отодвигаемая тарелка. Звякнула вилка.
— Давай ещё раз. Ты ходишь вокруг неё и мучаешься. Она, между прочим, тоже. Это с неизбежностью приведёт к тому, что вы в конце концов не выдержите, наплюёте на всё и пое…
На этот раз пострадала шоколадка. Расплавленная коричневая капля стекла с ёлочной ветки, как слеза.
— Совсем плохо, — озабоченно сказал Карабас. — Ты, похоже, вовсе голову потерял. Ладно. Будем щадить твои чувства. Итак. Вы с Алисой рано или поздно вступите в близкие отношения. Ты, разумеется, заразишься. Какие мучения тебя ждут, я даже не говорю. Об оперативной работе, разумеется, и речи не будет. Ты станешь никчёмным инвалидом. Допустим, я прощу это лисе и не убью её. Или не смогу убить, потому что вы куда-нибудь удерёте, как Мальвина с Артемоном. Допустим даже, что она тебя не бросит, хотя это маловероятно. И как вы будете жить? Воображаю: двое нищих, уныло бредущих по пыльной дороге…
