И тут внезапно:
– Ну-ка, ну-ка, кто у нас тут? Медленно поворачивайся и никаких глупостей!
* * *
Первым делом Рита подумала, что она идиотка – надо же было настолько увлечься наблюдением за вероятным противником, чтобы полностью потерять бдительность! Типовая ошибка гражданской, пусть даже и со способностями пьющей жизнь, охотящейся на профессионалов спецопераций. Затем Рита подумала, что идиот апэбээровец – с Измененной не следует разговаривать, а стоит сначала пальнуть в нее становым дротиком, а уже потом, подстраховавшись от всяких неожиданностей, выяснять, кто она такая и что здесь делает.
Сила пьющей жизнь, опережая подчеркнуто медленный разворот ее тела, хлынула было в направлении голоса, чтобы свалить оперативника, доведя его до состояния полной беспомощности… Хлынула и тут же погасла, после чего послышался сухой смешок. И тогда Рита поняла, что верной оказалась именно первая мысль.
Апэбээровцев было двое. Мужчина и женщина, оба в камуфляже. Он – темноволосый с седыми прядями атлет чуть за сорок, она – коротко стриженная шатенка тридцати с копейками. У него в руках транквилизаторный пистолет наверняка со становыми дротиками, у нее – ничего. Но она «глушилка» – гасит способности Измененных. Так что Рита против этих двоих – беспомощней котенка. Судя по виду мужчины, он даже без всякого пистолета в рукопашной свернет ее в бараний рог за десять секунд, а его напарница не позволит применить спецспособности. Шах и мат самонадеянной дуре, вздумавшей поохотиться на охотников!
Брюнет был спокоен, как танк, и Рита не представляла, какое событие способно вывести его из равновесия. Про себя она решила пока так его и называть – Танком.
– Ты оттуда? – он мотнул головой в сторону вывала.
– Да, но я «лояльная»… И не зараженная, – поспешила добавить Рита. А то с них станется пристрелить ее без разговоров, просто на всякий случай.
«Глушилка» вздрогнула и побледнела, а на лице Танка не дрогнул ни один мускул.
– Что за вирус? Откуда исходит?
– Подробностей не знаю…
Рита постаралась как можно более сжато изложить то, что знала о лесногорской чуме, ее происхождении и симптомах, о том, как схлопнулся пространственный карман, а также о «лояльном» Дмитрии и о Кейт. А вот Артема и вообще опасное слово «сувайвор» она предпочла оставить за скобками своего повествования, равно как и собственную беременность. Правда, все равно понимала, что с каждым словом вязнет все глубже, и шансы на то, что ее отпустят, и без того призрачные, становятся просто нулевыми.
