И тут ему сразу же бросилась в глаза целая стопка грубо набросанных схем и карт, возможно, поэтажных планов каких-то строений. Ни одна их них не содержала пояснительных надписей, однако кое-что их объединяло. Прежде всего, все эти схемы, карты или поэтажные планы (по их виду трудно было определить, что это такое) были испещрены крестиками. Но опять-таки тут не было никаких подписей, поясняющих, что отмечено этими крестиками. И еще имелась одна общая черта у всех этих схем: в правом верхнем углу каждого листа было проставлено чье-нибудь имя. Всего таких карт было шесть.
На трех из них значилось: “Чак”.
На остальных трех сначала было написано “Джонни”, однако потом везде зачеркнуто и заменено словом “Папаша”.
“Джонни, — подумал Карелла. — Неужто это и есть Джон Смит?”
Под бумагами в ящике ночного столика находился обрывок “синьки” какого-то плана. Здесь чертеж был выполнен четко и вполне профессионально. Развернув лист, Карелла некоторое время внимательно изучал его.
Он уже сворачивал чертеж в трубочку, когда резкий телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Какое-то мгновение он колебался, брать ему трубку или нет. Положив “синьку” на ночной столик, он все-таки снял трубку.
— Алло, — сказал он.
— Это говорит Джо, — сообщил ему голос на другом конце провода.
— Да?
— Это Джо, швейцар. Ну тот парень, что доставил вас наверх.
— А, понятно, слушаю, — сказал Карелла.
— Я видел, что вы пробрались в окно.
— Да?
— Послушайте, я просто не знаю теперь, что делать. Вот поэтому я и решил позвонить вам и сказать.
— Что сказать?
— Мистер Смит. Ну Джон Смит, помните?
— А что с ним?
— Он сейчас подымается к себе наверх, — сказал швейцар.
— Что?! — только и успел проговорить Карелла и в этот же момент услышал звук поворачиваемого в замке ключа.
Какое-то мгновение Карелла простоял в оцепенении, машинально сжимая в руке телефонную трубку. Казалось, что звук поворачиваемого в замке ключа со страшной парализующей силой давил на его барабанные перепонки. Наконец он быстро положил трубку, выключил горевшую лампочку и бросился к двери, заняв позицию справа от нее и буквально распластавшись по стене. Рука его машинально схватила рукоять служебного револьвера. Он выжидал. Входная дверь открылась и захлопнулась.
В квартире снова стало тихо. Потом послышался звук приглушенных ковром шагов.
“Оставил ли я открытым окно в гостиной?” — лихорадочно пытался сообразить он.
Шаги сначала замедлились, а потом и вовсе стихли.
