И вроде бы, где–то в глубине души, ты понимаешь, что он прав. Что цели у вас разные, что размер шага не одинаков, и идти вместе, наверное, сложнее, чем порознь, но все равно испытываешь какое–то чувство потери.
Наверное, потому что ты привязываешься к людям, вместе с которыми прошел через всякое. А может быть, просто привыкаешь…
— Это неправильно, — сказал Федор. — Прости, я соврал, когда сказал, что не знаю, почему. Я знаю.
Я молчал. Достал из инвентаря сигарету, курил и шел вперед, чувствуя, что он все еще рядом. Пока что.
— Ты — хороший человек, Чапай, — сказал Федор. — Наверное, один из лучших, кого я вообще встречал. Не то, чтобы я много кого встречал, но… Погоди, не перебивай, а то с мысли меня собьешь. Понимаешь, ты — самурай. Из всех путей ты выбираешь путь, ведущий к смерти.
— Мне так не кажется.
— Значит, ты — подсознательный самурай, — невесело хихикнул Федор. — Ладно, может быть, я неправ, и никакой ты не самурай. Но ты, совершенно определенно, герой. Только я еще не разобрался, главный или трагический. Впрочем, одно другого не исключает, а для окружающих тебя людей вообще никакой разницы нет. Потому что, к какому бы типу героев ты ни принадлежал, в конце концов вокруг тебя останутся только забрызганные кровью руины.
— Да? — сказал я просто для того, чтобы сказать хоть что–нибудь.
— Да, — сказал он. — И я не хочу, чтобы там была и моя кровь.
— Понимаю, — сказал я. — Но ты ведь знаешь, чего я хочу.
— Знаю, — сказал он. — Но я не уверен, что хочу того же самого.
— Понимаю, — снова сказал я.
— Ты хочешь мести, — сказал он. — Ты хочешь все тут сломать, и, я уверен, рано или поздно у тебя это получится. Или ты свернешь себе шею по дороге к этой великой цели. Но, прости, я не хочу быть свидетелем ни того, ни другого.
— Зачем ты все время извиняешься?
— Не знаю, — сказал он. — Наверное, я чувствую себя немножечко… предателем. Типа, бросаю вас и все такое.
— Не, забей, — сказал я. — Все дороги рано или поздно расходятся, это нормально.
В мирах Системы уж точно. Димону выпал квест, и он ушел. У Кабана возникла возможность вернуть дочь, и он тоже ушел. Мы и сами деда Егора оставили перед тем, как в город поехать.
Великое броуновское движение человеков, вот как я это называю.
— Все равно как–то неудобно, — сказал он.
— Это на тебя смерть Кэла так повлияла?
— Нет. Этот хорек получил то, что заслуживал, — сказал он. — Просто… ну, я всю дорогу прятался от большого мира в своей уютной серверной, а потом — за твоей широкой спиной. Возможно, пришла пора хоть что–то сделать самостоятельно.
