В ГЛАВНОМ УПРАВЛЕНИИ ПОЛИЦИИ можно было опознать официальное учреждение даже из космоса. Оно напоминало Центральную королевскую больницу в Копенгагене, только было поменьше и у его дверей не стоял красный «Вольво» доктора Хелмера.
С помощью табличек Роза нашла правильный вход, лифт, этаж и номер очереди. Пожалуй, идея обратиться сюда была не самая удачная. «Власти существуют для людей», — напомнила себе Роза. «Вы по какому делу?» — поинтересовался дежурный полицейский. Судя по его тону, Роза была сегодня по крайней мере сотым клиентом, хотя, находясь на больничном, сумела прибыть на место в середине рабочего дня. В ожидании своей очереди она размышляла над стилем подачи информации сотрудниками полицейского департамента: он везде был однообразен, от служащих в провинции до высокого начальства. Вопросы начались с вопросов о состоянии здоровья, были четкие и недвусмысленные, шли в логическом порядке, и в них проскальзывали то очаровательное устаревшее выражение, то профессиональный полицейский термин. Эмоции отметались. Подобный канцелярский язык в момент несчастья успокаивал. Приятно было осознавать, что даже если земной шарик соскользнул бы со своей орбиты, полиция произносила бы слова уверенно и твердо, работала бы без суеты и раздавала бы инструкции. «Нужно ли мне, чтобы меня поддержал отец?» — подумала с удивлением Роза и прогнала эту мысль прочь.
— Мне требуется помощь. Нужно забрать одного человека, — произнесла Роза. Полицейский был готов ввести сообщение непосредственно в систему. Подобное дело не представляло cобой ничего нового, напротив — было настолько обыденным, что полиция просто посылала на место происшествия пикапы и увозила людей. Никакого представления о жизни не получишь, коль сидишь из года в год на дежурстве в полицейской конторе.
— Где находится этот человек?
— У меня дома, в «Европе».
— Простите?
— Какое-то время его там не было, — подумала Рози и пояснила: — А, это такой район в городе.
Едва ли тихий район коттеджей «Европа» слишком часто мелькал в полицейских отчетах. Роза сознавала, что ее дело, должно быть, выглядит странно, и поэтому старалась по возможности произвести впечатление надежного и разумного человека, отвечая коротко и четко, на языке самих полицейских. Как будто ей приходилось делать заявления о вторжениях чуть ли не каждый день.
