„О Пятом отделе рассказывают разное, — спрашиваю я у него, побаиваясь, конечно, резкого ответа, а то и чего похуже (МГБ все-таки). — Вы чуть ли не политическим сыском занимаетесь, людей похищаете“.
Евгений Петрович с удовольствием смеется. „Да, у меня тут прямо в огороде Сераковский закопан. Лично его лопатой кончал. Ха-ха-ха! Хотите, откопаю, покажу?“ Я поддерживаю его игру, и мы некоторое время копаемся в огороде, но единственное, что мы находим, — несколько невыкопаных картофелин. „Ну вот, как вы сами могли убедиться, МГБ к исчезновениям не имеет никакого отношения, — продолжает он. — А что до того, что мы якобы занимаемся политикой, то все, кто находится в поле нашего зрения, — обычные бандиты. Что ж нам теперь, преступников не ловить?“
Евгений Петрович показывает на проросшую картофелину, найденную там, где мы с ним искали Сераковского: „Вот этот овощ мог в потенциале накормить человека. Мог стать ботвой и дать жизнь другим клубням. Для этого его вовремя нужно было собрать, отсортировать, съесть или посадить. Его — не посадили, и он пойдет на свалку. Мы в МГБ — не только сажаем. Мы даем будущее тем, у кого без нас его не было бы“.
Солнце тем временем заходит, и вся семья Цупиков собирается в каминном зале. Уютно потрескивают дрова. Блестит глазами на стене маслом писанный портрет Феликса Дзержинского. Папа рассказывает детям о том, как недавно бдительность одного из оперативников прослушки позволила предотвратить кровавый теракт. Я по-женски завидую его жене: с таким человеком совершенно точно чувствуешь себя как за каменной стеной. Цупик тем временем читает Есенина (я, к сожалению, не запомнила — что). За окнами окончательно наступает ночь, свет камина напоминает теплое сияние костра. „Эх, вспомним молодость“, — машет рукой Евгений Петрович, и у него в руках оживает изящное дерево шестиструнного инструмента. „Изгиб гитары желтый ты обнимаешь нежно“, — поют они вместе с женой, покачиваясь из стороны в сторону и взявшись за руки. Эх, видели бы его сейчас шпионы и враги, которым он каждый день дает уверенный отпор!
А потом мы все вместе поднимаемся на крышу дома, и над нами оживает звездное небо. „Когда я смотрю на небо, я не устаю удивляться тому, как безгранична Вселенная, — говорит Евгений Петрович. — Никогда не чувствуешь себя большим ничтожеством, чем под этой красотой. И, видя эти миллиарды вероятностей, не веришь в то, что мы — одни. Конечно же, за нами наблюдают оттуда. И, раз звезды наблюдают, значит, нам тоже позволено наблюдать“.
