Паранойя | страница 113
Билет на международные рейсы можно купить, только предъявив паспорт. Я не знаю, как софит, освещающий мое меркнущее сознание, выудил эту мысль в толчее, творившейся у меня в голове. Я, кажется, тебе в этот момент доказывал, что нельзя, Лиза, любить человека и спать с другим. И что, коль скоро ты спала со мной, это означает, что ты… Но к черту! Я мчался к билетным кассам. Боже, как беспросветно я лгал, Лиза! Какое нагромождение несусветной ахинеи я выгрузил на овальную, в завитушках, голову кассирши, дождавшись своей очереди! Там было падение самолета над Алуштой, прервавшаяся связь, три месяца до свадьбы, и даже ребенок, кажется, там был. И, видно, то состояние, в котором я пребывал в тот момент, эта моя дерганая невменяемость, написанная крупными буквами на всклокоченной голове (без шапки, Лиза! Шапка и плащ куда-то делись!), заставили тетю войти в положение. Касса была закрыта, я был препровожден к дежурному по вокзалу, где воспроизвел историю во всей ее многократно ломаной путаности, нарисовав узор, который теперь вряд ли даже смог толком прочитать — а тогда спокойно держал его в голове и, не напрягаясь, снабжал все новыми деталями. Меня угостили чаем, между прочим, в подстаканнике, с продолговатым пакетиком сахара с поездом на обертке, который до сих пор шуршит и пересыпается у меня в брючном кармане. Мне торжественно сообщили, что гражданка с именем Елизавета Супранович в прошедшие три часа ни на один поезд не садилась, и в моей истории, в моей готической розетке лжи это значило, кажется, что-то очень позитивное. В общем, я сухо поблагодарил дежурного, ожидавшего, по крайней мере, падения на колени и вознесения молитвы Всевышнему, вменяемо поклонился сиськастой кассирше с барашком на голове, и в следующий момент я помню себя у расписания электричек. Вот здесь, признайся, я совершил ошибку. Мне следовало бы поставить крест на варианте с железнодорожным вокзалом сразу, еще там, в узеньком, освещенном унылой лампой дневного света кабинете дежурного. Но я продолжал не слышать тебя, убегающую от меня, и в этом, в этом-то, Лиза, и есть моя главная вина. Роль идущего по следу, следующего, следователя, — мне до глубины души мерзка.
Итак, в период между тем самым щелчком двери и моим прибытием на вокзал отошла лишь одна (последняя) электричка, на Оршу. Орша — это значит Петербург, здраво рассуждал я. Там рядом трасса, все «автостоперы» начинают свои походы на Питер с Орши.