Внешность Сечникова полностью соответствовала общепринятым представлениям об одержимых своей наукой учёных, не желающих тратить время ни на что другое: высокий ясный лоб, внимательные глаза под очками в тонкой оправе, бледное лицо, густая, изрядно поседевшая борода и тёмные, небрежно размётанные волосы с красивыми седыми прядями. Белые руки не могли долго находиться в покое, поэтому худые пальцы то и дело сцеплялись и расцеплялись.
В служебном кабинете старшего следователя по особо важным делам Петербургской сыскной полиции Иван Ильич вёл себя крайне нервно. Порой он даже вскакивал с места и лекторским шагом прохаживался перед невозмутимым следователем, представлявшим собой прекрасно сохранившегося господина немногим старше шестидесяти лет от роду. Макар Александрович Гурский был по-прежнему красив и румян, а его темно-каштановая шевелюра, хоть и украсилась многочисленными седыми прядями, почти не поредела, как не померк и блеск проницательных серо-голубых глаз, замечательно оттенённых густыми чёрными бровями и ресницами.
Когда-то Макар Александрович носил замечательные усы, весьма нравившиеся дамам, но, заметив, что с возрастом они всё больше придают ему вид потасканного ловеласа, не без сожалений расстался с ними. Зато сохранил давнюю привычку в минуту задумчивости выпячивать вперёд нижнюю губу.
Изложив суть дела в первую же минуту своего прихода к следователю: «Пропал мой молодой коллега!» — всё последующее время Иван Ильич потратил на эмоции, то и дело восклицая:
— Неслыханно! В цивилизованном мире! Средь бела дня! Кому потребовалось похищать учёного?
Макар Александрович искренне уважал учёных, поэтому вёл себя предельно спокойно и доброжелательно, предоставляя собеседнику возможность «выпустить пар» и успокоиться. Однако последнее восклицание заставило его насторожиться.
— Похищен? — тут же переспросил он. — Вы действительно так полагаете?
— Ещё бы! возмущённо воскликнул Сечников, глянув на следователя с таким выражением, словно бы тот задал совершенно бестактный вопрос.
— И вы видели это своими глазами?
— Нет, не видел. Однако что бы вы сами подумали, милостивый государь, если бы ваш собеседник, с которым вы только что пообедали в ресторане, вышел из зала поговорить по телефону, оставив в пепельнице недокуренную сигару, и больше не вернулся?
— Ну, если он не обладает рассеянностью Жака Паганеля, то я бы решил, что его вызвали по срочному делу.
— Совершенно верно. Однако с тех пор прошло уже целых два дня, а господин Богомилов так и не появлялся дома!
