Легко сказать: приспосабливаться... Кирилл проснулся и обнаружил, что на засаленных шкурах полога он пребывает в полном одиночестве: «Там — снаружи — наверное, холодно, но, судя по голосам, жизнь идёт, причём активная, повседневная и совершенно заурядная: ну, приехали вчера гости, ну, посидели с ними... Это для меня открылись бездны, а для местных ничего экстравагантного не случилось: Чаяк привёз с собой странного чужака из каких-то «дальних людей». Вместе они смогли развеять скуку хозяев, нарушить однообразие их быта. За это, наверное, Чаяка и любят в тундровых стойбищах — он умеет развлечь людей, рассказать о том, чего никто не видел, показать что-нибудь новенькое. Вот только не устраивает меня роль клоуна, диковинки, которую демонстрируют для развлечения публики. Короче: надо встать, одеться, справить нужду и заняться выяснением, как и почему они здесь живут».
Так Кирилл и сделал. Примерно через полчаса он уже бродил по стойбищу, озирал окрестный пейзаж и тихо радовался, что вокруг него не собирается толпа зевак: «А что такого? Слава Богу, я никогда не любил яркие расцветки и обтягивающую одежду. Штаны, куртка и ботинки у меня, конечно, из материалов, которые местным и не снились, но они коричневые, серые и бурые. Всё болтается и свисает — как у них. Анорак канадского производства на два размера больше, чем нужно, но издалека он, наверное, похож на внутреннюю меховую рубаху туземцев. То есть я как бы хожу по холоду в „исподнем", но так поступают и все остальные, перемещаясь в пределах стойбища».
Увидев Кирилла, взрослые — мужчины и женщины — улыбались, кивали и говорили какие-то слова. Гость в ответ прикладывал к груди руку и произносил универсальную фразу таучинского приветствия, надеясь, что в данной ситуации она будет уместной. Какие-то детишки, похожие на колобков в своих меховых комбинезонах, всё-таки попытались за ним увязаться — что-то лопотали друг другу, показывая на чужака пальцами, и смеялись. Странного человека они не боялись и ничего у него не просили — просто развлекались. Кирилл решил не обращать на них внимания — кругом было слишком много интересного. Особенно для того, кто решил здесь остаться надолго...
Пара часов наблюдений над зимней жизнью оленных таучинов Кирилла изрядно озадачили. Возникла навязчивая ассоциация — быт феодальной японской деревушки, изображённый в фильме «Последний самурай»: «По внешним атрибутам, конечно, ничего общего: там — субтропики, средневековье, земледельцы; здесь — Арктика, каменный век, „ранние“ скотоводы. Тем не менее похоже, что местные представители вида Homo sapiens основную массу времени тратят вовсе не на добывание пищи. Они, живущие, казалось бы, на пределе возможного — в тяжелейших климатических условиях — огромное количество сил и времени тратят как бы впустую: играют и (или)... тренируются! Основная игрушка детей и подростков — ремённый аркан. Нет, казалось бы, проще приспособления, но вы попробуйте! Для взрослого мужчины длина метров пятнадцать, а то и больше. Ковбой с рекламы „Мальборо” раскручивает в руке петлю лассо. Возможно, так у коровьих пастухов и бывает, а оленеводы-таучины бросают не петлю, а всю бухту ремня — без всякой предварительной раскрутки. Движущаяся мишень сама затянет удавку на рогах (или шее), а неподвижной надо „помочь” — успеть выбрать излишек ремня после броска и затянуть петлю. Эту мгновенную — привычно-обыденную — операцию может проделать каждый, вопрос лишь в том, с каким искусством: одно дело накинуть петлю на рога, а другое — поймать за ногу бегущего оленя. В последнем случае аркан надо метнуть под копыта и в мгновение (не раньше и не позже!) суметь выбрать слабину и затянуть».
