— Немцы! К нам идут! Прячьтесь вон туда!
Лейтенант улыбнулся и направился к двери. Наверное, он сошел с ума от страха!
— Немцы же, немцы! Прячьтесь скорее, товарищ лейтенант!
Маркс бросился к двери, оттолкнул лейтенанта в глубь комнаты. Он во что бы то ни стало должен был спасти этого человека. Пусть сумасшедшего, но все-таки своего, русского командира. Маркс выскочил на крыльцо и, захлопнув дверь, прислонился к ней спиной.
Четверо солдат шли от калитки к дому.
— Сюда нельзя, никого нет дома! — крикнул Маркс, ничего уже не соображая.
Толчок в спину сшиб его с крыльца. Маркс упал на землю. На пороге стоял сумасшедший лейтенант. Солдаты взяли автоматы на изготовку.
— Festhalten! — сказал лейтенант. — In die Коmendatur einbringen, Gelen und Schimke, gehen wir weiter[1].
В тот же день арестовали Колю и Алика.
Все трое сидели в комендатуре, прижавшись спинами к стене маленькой грязной комнаты, когда грохнул засов и на пороге появился длинноногий офицер. Щурясь, он оглядывал полутемное помещение. И вдруг ребята услышали знакомый голос.
— Очень рад буду поговорить со своими старыми знакомыми.
На пороге стоял человек в сером. Только теперь он был не в костюме, а в кителе с витыми погонами.
Тощий солдат в очках привел ребят в комнату с зарешеченными окнами. Их усадили на скамью, рядом. Улыбчивый офицер сел за стол.
— Как это так? — сказал офицер. — Я теряю много времени. Я знакомлюсь с русскими мальчиками. Но эти мальчики оказываются врагами немецкой армии. Они укрывают коммунистов.
Ребята, отвернувшись от офицера, смотрели в стену.
— Но я всегда хотел с вами хорошо разговаривать. Вы скажете, кто из вашей деревни с партизанами связан, я прощу вам вашу вину.
Ребята молчали.
— Я понимаю. Вы и я не очень большие друзья. Но нужно разговаривать. Иначе будет очень плохо.
— Ничего мы не скажем… Все равно вас всех поубивают. Лучше бей, фашист! — крикнул Коля.
Офицер поморщился.
— Ты грубый мальчик. Тебя надо выпороть. Но я не бью детей. Ганс!..
— Ja wohl, Herr Sturmbahnführer![2]
Тощий солдат подошел к ребятам, наотмашь хлестнул Колю по лицу и снова сел.
Алик и Маркс, поддерживая Колю, поднялись с места. Они стояли, прислонившись спиной к стене, и молча смотрели на офицера.
— Pass auf, wie sie schanen. Nur die Russen können so schanen. — Офицер откинулся на спинку стула. — Mein Gott, wie überdrüssig mir diese Fanatiker sind![3]
— Wie es mir scheint, sie haben die Absicht zu schweigen. Herr Schturmbahnführer
