И в банкетном зале приутихли, видимо, пировавшие слушали ораторa, который вещал:
-- Пусть Европа готовится увидеть Париж в новом его величии; пусть увидит, как полыхает этот город-чудо. Париж, который веселил весь мир, нагонит на него ужас. B этом чародее живет герой. Этот город острословов исполнен высокого духа. Когда Париж поворачивается спиной к Табарену *, тогда он достоин Гсмерa. Мир увидит, как умеет умирать Париж. Под закатньши лучами солнца агония Соборa Парижской богоматери есть зрелище высочайшего веселья!
Все машинально повернули головы в сторону Соборa.
После этой тирады пирующие стихли. Я даже сумел расслышать в приглушенном гуле раскатистый голос Предка. Приглядевшись повнимательнее к лошадям, привязанным y коновязи, я признал богатырских коней Флуранса и его свиты.
-- Тебе прививку делали? -- вдруг спросила меня Марта с набитым ртом.
-- Нет. A зачем?
Марта сообщила мне, что оспопрививание происходит в мэрии два раза в неделю. С каждым днем возрастает количество смертных случаев от оспы. Даже не пытаясь скрыть дрожи жалости, наша смугляночка пояснила, что оспа главным образом косит жителей пригородов, перебравшихся в Париж, a также мобилей из провинции.
Тут в разговор вмешались зеваки:
-- Hy и дети нынче пошли, да разве раньше такие дети были,-- чуть что не со слезами заметил кладбищенский сторож.
И чей-то охрипший от непомерных возлияний бас подхватил:
-- Да и бабы тожеf И что это их разбирает, не поймешь даже... Вот моя вбила себе в голову, чтобы никаких оплеух...
Вдруг я с изумлением обнаружил^ что моя бутылка уже пуста, a пить мне хочется чертовски: уж больно похлебка перченая.
Я осторожно встал'c места и благополучно добрался до повозки. Должно быть, я был под мухой, так как мне почудилось, будто на витрине "Tpехлапой Утки" висит объявление, сообщающее что-то вроде: "Наша жареная конина вкуснее всякой говядины*. И второe впечатление -- тоже, конечно, с пьяных глаз: когда я вспрыгнул на повозку, мне показалось, будто y меня подметки металлические. На самом же деле, пока мы пировали, прохожие, прочитавшие наше воззвание, бросали в повозку маленькие бронзовые монетки. Так что все дно было словно чешуей покрыто.
-- A вот налетай, супруга Бонапарта, ee любовнички, оргии во дворце! -Это выкрикивал разносчик, показывая желающим гравюру, где была изображена экс-императрица в натуральном виде: она, голая, позировала принцу Жуанвилю. Торговал разносчик и непристойными книжонками.
