Литейная погрузилась во мрак -- последняя плавка была окончена, все печи закрыты.
С подчеркнутой медлительностью господин Фрюшан надел свое пальто на меху, натянул перчатки и все время при этом извинялся: ему необходимо быть на совещании y министра общественных работ Дориана, не может же он заставлять ждать экспертов министерства вооружения. Раз мы ничего не желаем слушать, что ж, он оставляет поле действия свободным. Затем изящным жестом руки он нахлобучил на лоб свою шляпу, спустился по железной лестнице и вьппел из мастерской как раз в тот момент, когда совершилось торжественное появление наших -- Матирасa, Бастико, Нищебрата, Шиньона, Феррье, Бардена, Пливара, Чеснокова, Коша, Гифеса, Пальятти и Каменского, которых притащил Пружинный Чуб.
У подножия лестницы толпились люди. Это наши, из Дозорного тупика, пришли начать переговоры с литейщиками. Каждый, не отдавая себе отчета, чувствовал, что вырвать заказ на знаменитую пушку "Братство" именно в такую ночь -- значит на свои лад отпраздновать невообразимое Рождество 1870 года.
Фалль переходил от одной группы к другой, но ни слова не говорил. Ведь он-то был, с одной стороны, литейщиком y Фрюшана, a с другой -- стрелком Дозорного.
Поначалу мирные беседы переходили в споры, споры становились все резче, но тут в литейной началась какая-то толкотня и в дверном проеме появились новые действующие лица. Это оказался аптекарь Диссанвье в окружении таможенников -- их перевели за отсутствием работы в муниципальную полицию,-и еще с порога аптекарь приказал немедленно очистить помещение литейной, поскольку она находится в ведении и подчинении министерства вооружения. С этими словами он поспешил убраться, однако на прощание пригрозил: ежели завод не будет как положено закрыт в течение двух часов, порядок наведут силами воинских частей.
-- Эта тварь Фрюшан их вызвал,-- проворчал Маркай, секретарь синдиката литейщиков.
-- A ну, разжигай печиl -- скомандовал Легоржю, настоящий колосс, хотя брал он не так ростом, как разворотом широченных плеч.
Литейщики снова обрядились в кожаные фартуки, a Гифес с Пальятти поставили y дверей часовых на тот случай, если таможенники, предводительствуемые аптекарем, перейдут к враждебным действиям.
Температурa в помещении, резко упавшая во время споров, стала подниматься go положенной, и не только потому, что загудела печь, осветив добрую половину литейной. Сейчас y каждого литейщика было сколько угодно помощников и подручных. Всеобщее ликование росло так же быстро, как распространялось по этому храму железа и кирпича тепло печи. Смех, шутки, обрывки песенок, беспричинные крики слышались то в одном, то в другом углу.
