-- Экий ты торопыга, сынок,-- ворчал Предок, однако тоже подошел к повозке.
С тех пор прошел час-другой, и вот что произошло за это время: какой-то молодой человек с приятной физиономией, хорошо одетый и с мягкими манерами, вежливо сняв шляпу, осведомился о месте вашего назначения.
-- Вельвиль.
-- Ox, Бельвиль, дикарский край... Значит, Париж вы совсем не знаете. Тогда разрешите мне поделиться с вами моими скромными сведениями. Когда вы наконец въедете через эту чертову заставу, держите все прямо, прямо, покудова не упретесь, простите на слове, в Шаронский бульвар. Справа от вас будет кладбище Пэр-Лашез...
Пока обязательный молодой человек давал нам объяснения, сопровождая их легкими движениями рук, чуть касавшихся нас, будто птица крылом, сзади к нему подкрался какой-то невысокий кругленький толстяк в широкополой черной шляпе и вдруг без церемоний схватил нашего просветителя за шиворот, сладко пропев при этом:
-- Любезнейший господин Тиртирлор, будьте так добры, верните этому юноше его карандашик, случайно попавший к вам в рукав.
Воришка повиновался без дальних слов. Жирная рука с короткими, покрытыми волосами пальцами выпустила воротник.
-- Можно смываться, сударь? -- пробормотал наш собеседник.
-- Так уж и быть, мотай отсюда, скоро увидимся...
Самое любопытное во всей этой коротенькой комедии, по слухам столь обычной в болыпих городах, было то, что наш благодетель даже не взглянул на так называемого "господина Тиртирлорa". Из-под низко нависших полей шляпы два блестящих буравчика сверлили нашего Предка.
-- Зовусь я Жюрель, Онезим Жюрель,-- объявил он, зажав свою массивную трость с набалдашником из слоновой кости под мышкой левой руки.
Я поспешил представиться, но Предок молчал. Он чуть лине спиной к нам повернулся, вдруг необыкновенно заинтересовавшись четырьмя блузниками, водружавшими барьер. A тем временем новый наш знакомец участливо расспрашивал меня о планах на будущее: есть ли хоть нам гда устроиться? Желая его успокоить, я сообщил адрес тетки.
Прежде чем распрощаться с нами, господин Жюрель еще долго распространялся о том, что сейчас, как никогда, необходима братская солидарность.
-- Я понимаю ваши тревоги, я знаю в Париже каждый уголок, так что будьте спокойны, мой юный друг, господин Растель. Если я вам понадоблюсь, смело заглядывайте после девяти в кабачок "Кривой дуб" на улице Рам
поно, я бываю там все вечерa, да и от вашего дома это всего в двух шагах.
