Семь. Несколько секунд осталось, прежде чем я заговорю и навсегда изменю нашу жизнь.
Десять. Еще два удара, и я должна заговорить. Но как начать?
Одиннадцать. Стокер.
Двенадцать. Пора.
Я глубоко вздохнула, мои губы приоткрылись, радость и трепет растянули мое сердце так полно, что я едва могла удержать его в себе.
Внезапно Стокер повернул голову и встретился со мной взглядом.
— Ты была совершенно права, Вероника, — промолвил он непринужденным тоном.
— Я… извини, что ты сказал? — Я начала говорить, вытолкнув из себя несколько слов, но не более того. Его замечание плавно перерезало мои слова.
— Прошлой ночью, то, что ты сказала о Кэролайн. Я не желал слушать, и, осмелюсь заметить, продемонстрировал сорок вариантов хамства, но ты права.
Я почувствовала головокружение, тепло огня внезапно стало слишком горячим, a мои руки и ноги — очень холодными.
— Я права?
Стокер улыбнулся, это был призрак его обычной улыбки.
— Не принимай победу слишком близко к сердцу и не господствуй надо мной. Я не привык унижаться, мне это не по вкусу. Но ты была права.
Я заставила свой голос звучать легкомысленно.
— Обычное положение вещей, — заявила я с такой хрупкой улыбкой, что она казалась сделанной из стекла.
Он продолжил, не замечая мою пронзительную боль.
— Я много думал об этом прошлой ночью. Как всегда, ты знаешь меня лучше всех. Ты видишь во мне то, что я не могу видеть в себе, и это самая чистая форма дружбы.
— Дружбы, — отозвалась я слабым эхо.
Стокер наклонился вперед, пылкий в своей очевидной искренности.
— Дружбы. Я пришел к выводу: ты была права, настаивая, что мы должны сохранить нашу дружбу. Она превыше всего. Романтические наклонности, физические импульсы, это момент. Они не длятся подобно настоящему общению.
— Как собака, — сказала я удрученно. Я значу для него чуть больше, чем Гексли, послушный друг по оружию, ждущий сигнала, чтобы присоединиться к его предприятиям. И если заработаю, меня погладят по голове и дадут мозговую косточку за усердие.
— Для меня ново — считать женщину моим самым близким доверенным лицом. Я не всегда ценил дух товарищества в представительницах слабого пола. Не всегда был готов выслушать совет женщины, но иногда ты так похожа на мужчину, что я обнаруживаю желание прислушаться.
— Я похожа на мужчину, — тупо повторила я.
— Ну, конечно, не внешне, — пояснил он, все еще трезвый как пастор. — Но манерами. Ты откровенна и прямолинейна в разговоре, не играешь ни в одну из тех игр, которые так обожают дамы. Предлагаешь лишь правду, какой бы болезненной она ни была.
