у своего генерала, какого-нибудь геройского случая, ему хотелось остаться здесь и испытать завтра эту войну.
[706]Вид этих возвращающихся молодцов с трофеями и пленными очень полюбился ему.
В особенности поразил его вид черноглазого босого барабанщика, которого так ласково велел одеть Денисов.
Теперь, во время обеда, Пете беспрестанно приходила мысль о барабанщике. Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли? И ему хотелось[707] напомнить Денисову о мальчике, но то обстоятельство, что им обоим было шестнадцать лет, останавливало его.[708]
«Что, очень стыдно будет, если я спрошу?» думал Петя. И вдруг, вперед покраснев и[709] испуганно и злобно глядя на офицеров — не будет ли в их лице насмешки — он сказал:
— А что[710] этот мальчик, что вы взяли в плен?
— Ах да! — весело вскрикнул Денисов, видимо не найдя ничего стыдного в этом напоминании, — позвать его сюда. Его покормить[711] надо. Позвать Босса,[712] [так] кажется его зовут. Такой жалкий мальчик.[713]
— Я[714] позову, — сказал Петя.[715]
— Ну ладно, да вели одеть его. Эй, Лихачев, дай чекмень мой, да там из летних штанов что, оденьте этого мальчугана. Его надо с собой оставить.
Петя вышел на улицу.[716]
Была темная, ветреная, осенняя ночь, костры казаков и солдат виднелись за плетнем.
— Bosse! Vincent! — крикнул Петя.
Ближайшие казаки, услыхав Петю, спросили, кого ему? Он отвечал, что того мальчика-француза, которого взяли нынче.
— А, Весеннего, — сказал казак. Имя его Vincent уже переделали казаки в Весеннего, а мужики и солдаты в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось в их представлении о молоденьком, хорошеньком мальчике.
— Он тут у кухни грелся. Эй, Висеня! Весенний! Висеня! — послышались ласковые голоса. — Господа кличут.
— Его покормили там, одевали, голодный какой. А мальчонок шустрый, — сказал Лихачев.
Легкие босые ноги зашлепали по грязи, и в свете двери показалась тонкая детская фигурка барабанщика в[717] коротеньком мундирчике.
Петя ввел его в комнату. Vincent, хорошенький худощавый мальчик с большими, черными глазами, испуганно взглядывал на черного, растрепанного Денисова, продолжавшего, крича, рассказывать что-то офицерам.
— Поко’ми, поко’ми его, — сказал он <Пете>.
Петя подал к окну баранину, но барабанщик отказывался, указывая глазами на commandant, как он называл Денисова.[718]
Денисов, кончив свой разговор и встретив вопросительный взгляд мальчика, ласково улыбнувшись, кивнул ему и сказал, чтоб он
