[647] Длинное лицо его с повисшим набок носом и с редкими, кое-где выбивавшимися на бороде длинными волосами было всё изрыто оспой. Он улыбался редко, но очень странно; так странно, что, когда он улыбался, то все смеялись. Он несколько раз был ранен, но все раны скоро заживали, и он не ходил в лазарет. Ему только нужно было остановить кровь, которую он не любил видеть. А боли он не понимал так же, как не понимал страха.
На голове он носил казанскую пуховую шляпу. Одет он был в красный французский гусарский мундир[648], в мужицкие портки и лапти. Эту обувь он предпочитал всем другим. У него был огромный мушкетон, короткое ружье с воронкой расходившимся дулом, которое он один умел заряжать, насыпая туда сразу три заряда. Кроме того, при нем были всегда топор и пика.
— Что, Тишка? — спросил Денисов.
— Да привел двух, — недовольным, обиженным голосом сказал Тихон.
Денисов понял, что двух пленных. Он посылал его[649] к лакомому куску — депо Бланкара, разведать, что там делалось.
— А, — сказал Денисов, этим междометием выражая то, что он и не ожидал меньше этого. — Из Шамшева? — прибавил он.
— Из Шамшева. Вот тут, у крыльца.
— Что ж, много наг’ода?
— Много, да плохой, всех побить можно разом, — так же грустно сказал Тихон. — Я сразу трех взял за околицей.
— Что ж только двух пг’ивел? Где тг’етий?
— Да так, ваше высокоблагородие.[650] Он… Ваше высокоблагородие. — Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову и улыбнулся. Денисов и Петя, и даже Vincent, сами еще не зная чему[651], засмеялись.
— Третий, тгетий-то где?[652] — напрасно стараясь удержать свой смех, спросил Денисов.
— Да так, ты, ваше высокоблагородие, не серчай, так… — Он опять улыбнулся, и опять Петя, и Денисов, и Vincent покатились со смеха.
— Да что так?
— Да так, плохенькая такая на нем одежонка…[653] — Тихон, как красная девушка, опустил глаза и замолчал.
— Ну так что ж? — строго уже сказал Денисов.
— Ну, да что же его водить-то так… босой…. весь…
— Ох, не годится, — строго покачивая головой, сказал Денисов. — Больно выдеру… Ну ладно, ступай, я сейчас выйду к ним, — прибавил он, помолчав немного и сжалившись над убитым и испуганным лицом Тихона.[654]
Когда Тихон ушел, Денисов послал за своими товарищами офицерами, и они, составив[655] военный совет, обсуждали предполагаемое[656] нападение на депо. После непродолжительных совещаний решено было[657] перейти на другой день ближе к Шамшеву в лес и в ночь сделать нападение.
