Нет, это был не акт мазохизма, а скорее мой вклад в посрамление тех, кто ласкал и издевался над детьми, моя причастность к общественному порицанию, и таким своим незначительным поступком я пытался взволновать души зрителей.
Поверьте мне, им будет стоить невероятных усилий забыть этого маленького человека, который со сцены рассказывал о том, как он терял, искал и находил, вновь вставал и обретал себя, чтобы продолжать это непростое занятие — жить. Это был тяжелый груз, который я доносил в одиночку до публики и до всего мира, но единственным способом воссоздать нужные переживания было — показать того сильного человека, коим я был и буду.
Я использовал язык как заточенный нож, был готов защитить себя на сцене и в жизни, и в то же время в поразительном противоречии закрыться наедине с собой в долгом безмолвии. Потом, когда я чувствовал, что мое внутреннее равновесие подавало признаки усталости, я прятался за абсурдным ритуалом; я лгал самому себе, но шел в кино на порнографические сеансы или в общественные туалеты, и там я остервенело занимался сексом среди тяжелого смрада гнилой спермы и мочи, потом возвращался домой грязный внутри и снаружи, более одинокий, чем прежде, продолжая мучить себя. Я делал все это, потому что бессознательно понимал, что рано или поздно мое естество отреагировало бы на этот психоз, восстало бы против него.
Такое ощущение, будто стоишь в шаге от самоубийства, но в последний момент встряхиваешься и возвращаешься к жизни, и каждый раз, когда я перерождался, я чувствовал себя более сильным, настроенным на противостояние мужчинам, которые бесцеремонно врывались в мою детскую жизнь и оставляли свою безумную невротическую сперму в маленьком тельце вчера и во взрослых раздумьях сегодня.
Я продолжал жить с Марко.
Между тем компания, на которую я работал, уволила меня. Летом того года мы решили поехать в отпуск на Сицилию, и там я познакомился с сорокалетием мужчиной с синими глазами. Я влюбился в него, красивого жителя Милана, и началась прекрасная история с поездами, самолетами, бесконечными километрами дорог среди тумана и непрекращающегося дождя долгой северной зимой.
История, полная бесконечных телефонных разговоров и внушительных счетов. Я оставил Марко и начал встречаться со Стелвио.
Тем временем я организовал небольшую фабрику одежды и неимоверными усилиями и жертвами пытался поддерживать наплаву и фабрику и отношения со Стелвио, приезжая к нему почти каждые выходные. Часто я ездил вместе с приятелем, Ренато по прозвищу «бестолочь», у него там тоже был друг. Спустя несколько месяцев Ренато решил обосноваться в Милане и снова мои изнуряющие и нервные путешествия проходили в одиночестве. Однажды вечером я сообщил Стелвио о своем намерении переехать к нему. Я ожидал услышать его согласие, радостное одобрение, а вместо этого он напридумывал кучу неубедительных отговорок. Я будто бы получил пощечину, в который уже раз в моей жизни…
