— Ты уверена, Маш?
Ну, конечно же нет!
— Да-а-а, — пропыхтела я, и прекратила трясти сумку. — Так, тут иной подход нужен, — принялась ковырять пальцем сросшийся монолит, ища слабое место.
Выдерну одну книжку — и все рухнет, как карточный домик. Все рухнет. Все мои догадки, вся моя сказка, все мои надежды на путешествие… У-у-у! Хоть волком вой!
— А этот Миша очень даже ничего, — отвлекла меня Оксана от мрачных мыслей, кивком указав на открытый ноутбук. На экране отображалась страничка соцсетей блондина. — Михаил Сизов. Крас-савец!
— Угу, — пропыхтела я. Монолит все никак не поддавался. — И этот красавец предлагает мне встретиться вечером.
— И ты все еще здесь? — с осуждением поглядела на меня Оксана.
Я пожала плечами. Ответ сам собой разумелся.
— Мишка всего лишь друг детства. Старый, добрый друг…
— Друг, не друг, — Оксанка выразительно наморщила лоб. — Что с того? Сходи на свидание и узнаешь, вдруг из вашей дружбы что-то выйдет?
Я задумалась, замерев над сумкой. А ведь и правда! Ну его, этого Бранова! Один раз я из-за него Мишку уже кинула. Больше такому не бывать!
— Давай-ка я тебе помогу.
Глядя на мои потуги и будто почуяв перемену в моем настроении, Оксана твердой рукой легко выдернула книжку, и все остальные посыпались на пол к ее ногам, едва она сумку вверх дном перевернула.
— Ты зачем столько в институт таскала? — хохотнула подруга, рассматривая вынутую книжечку с яркой обложкой. — Ох, какой мужчина… Какие мускулы, какой взгляд!
Оксана захохотала, а у меня едва челюсть не отпала. Кажется, я даже рот приоткрыла от удивления. Это же…невозможно!
— Погоди-ка… Ты где это взяла?
Оксанка уже деловито листала странички, выхватывая реплики и фразы из контекста.
— Да из сумки твоей только что.
Она перевернула книжку и прочла аннотацию: «Он обнял ее за талию и прижал к себе.
— Ты моя, Мира, слышишь? Моя.
— А ты мой, Айтер.
Мирель смотрела на Айтера со всей покорностью, что только могла отразиться в ее глазах. Он Император, правящая кровь. Ни о каком совместном будущем и речи быть не может. Для любви у них есть всего одна ночь. Ночь, что разделит ее жизнь на «до» и «после». Ночь, что сожжет сердце дотла, превратив его в бескрайнюю пустыню».
— Ух, ну и страсти тут, — хохотнула Оксанка. — Мика Вэйв… Мика… Машка, так это твое что ли?
— Оксан, отдай.
Я осторожно встала и, выставив руки, двинулась к ней, с интересом разглядывающей книгу. Соседка знала, что я изредка развлекаюсь написанием забавных историй и сказок. Парочку она даже прочла, но об «Императоре» не ведала. Зачем обременять ее лишней информацией? Она больше на журналы научно-популярные слюной исходит, а «любятина», как она однажды сама обмолвилась, не ее стихия.
