И, ничего не видя от ярости, движется через трибуну и выходит парадной дверью, от души шарахнув полотном о косяк и понимая, что в ней что-то изменилось навсегда, навеки, и что так облегчающий жизнь талант возражать молча ей больше недоступен.
х х х
В кафе «Лондон» она берет себе генмайча, на два года прощаясь с уютным интерьером, с картонной моделью Вестминстерского дворца, с книгой Туве Янссон, лежащей на буккроссе, с парящими под потолком надувными шарами, со впечатанными барельефами в стену лондонскими такси, увенчанными разноцветными стеклышками вместо фар — теми самыми стеклышками, которые она когда-то собирала в лесной школе. Яся пьет пахнущий болотом и костром генмайча и приходит к грустной мысли, что прощаться с «Лондоном» нужно не на два года, а навсегда, ведь этот город, ее родной город, не терпит, когда что-то хорошее, что-то действительно любимое живет в его центре слишком долго, и она обращается к бармену:
— Можно, я тут у вас поживу? Можно спрячусь от всего мира? Меня хотят отдать в идеологический отдел Малмыжского райисполкома…
Тот соглашается сразу:
— Конечно! Ты можешь жить в корзине воздушного шара. Но там тесно. Так что лучше забирайся в такси — там сзади черный кожаный диван, сможешь спать, поджав ноги.
— Лучше я спрячусь между страницами «Мумми троллей».
Через полчаса она рассчитывается за генмайча и с трудом закидывает на плечо старую сумку «Cobra», в которой папа перевозил клюшки для гольфа, пока не купил полагающийся настоящему джентльмену воловий бэг «Lоuis Vuitton». Длинная и неожиданно вместительная «Cobra» забита до упора, запакован даже рулон туалетной бумаги, взяты пачка макаронов и банка тушенки — на тот случай, если Малмыги оправдают ее худшие ожидания. Яся, щурясь, выходит на стерильный солнечный свет проспекта Франциска Скорины. До автобуса на Вилейку остается полчаса.
У крашенных в цвета свадебного торта блочных пятиэтажек на Мэйн-стрит Малмыг — всего два этажа. О том, что Яся забралась глубоко, очень глубоко в провинцию, свидетельствует размер телевизионных антенн на крышах: местами эти ветвистые хвощи превышают высоту хибар, на которых стоят. Прием тут плохой, это явно. Здания вросли в палисадники так, будто в Малмыгах у земли большее притяжение, чем в целом по планете. Это сказывается на походке многих малмыжан — она нетвердая с самого утра.
Из Вилейки в Малмыги автобус ходит один раз в день — в девять утра. Яся прибывает в Вилейку из Минска в половину одиннадцатого. В час дня в забитой детьми пиццерии (как будто едят в Вилейке исключительно дети) на ее мобильнике раздается звонок с неопознанного номера.
