Следующим утром случилось то, что придало мне решимости. Я занималась Котиными вещами. Она восприняла новость о путешествии с воодушевлением. Немного печалилась, что нельзя попрощаться – считай, похвастать – с подругами. Мой короб ожидал у дверей светёлки, Котин тоже был почти доверху заполнен, я размышляла, взять ли книги. Они прочитаны, а в долине можно купить новые. Однако расставаться с верными друзьями было больно.
– Эдели! Доченька! – послышалось бабушкино восклицание. – Вейс! Гури! Внучек! Как же все разом вырвались-то?
– Мама! Папа! – вспорхнула с места Котя.
Я побежала за ней. В сенях стояли улыбающиеся родители и брат. Мы бросились обниматься.
– Не знаю, что случилось с распорядителем, – басил отец, – на два дня отпустил всей семьёй. Невиданное дело!
Перехватив бабушкин строгий взгляд, я кивнула и спрятала лицо у папы на груди. Да, я очень хотела, чтобы родители и брат пришли. Разве это странно? Теперь, когда дома был зять, бабушка отстранилась от руководства нами. Треволнения последних дней совершенно её вымотали, требовалась передышка.
Вскоре семья собралась вокруг стола на втором этаже. Отец настойчиво расспрашивал, что произошло и почему идут сборы. К моему изумлению, бабушка рассказала всё без утайки. Наверное, ей не терпелось освободиться от чрезмерного груза.
– Ну, вот что, – заговорил отец в наступившей тишине, – сегодня мы никуда не побежим, надо подготовиться. Я часа на три по делам отлучусь, остальным из дома носу не показывать! Уйдём завтра на рассвете.
Он строго посмотрел на Котю. Щёки её вспыхнули – отец угадал мысли, копошившиеся в светлой головке, но уже через секунду сестрёнка прижалась к плечу брата и улыбнулась:
– Хорошо, папочка.
Все принялись за еду, посматривая друг на друга и хитро подмигивая, каждый старался приободрить остальных. Тайна сплотила нас, и то, что мы оказались все вместе, придавало мужества. Я залюбовалась папой. Он уже десять лет работал главным кузнецом в кузнице замка и словно впитал в себя жар раскалённого металла. Кожа его отливала бронзой, мышцы перекатывались под льняной тканью праздничной рубахи. От отца веяло силой, огнём, надеждой. Светловолосая мама с нежным спокойным лицом излучала любовь. Ни тени сомнений в правоте мужа не мелькнуло в её тёплом взгляде. И всё же, сколько я не утешала себя тем, что жить в долине всей семьёй лучше, чем здесь, мне было жаль расставаться с домом. Кроме того, идти через лес, охраняемый горными тенями, было страшно до жути.
