— Спит, — сказал тихо. — Не беспокойте ее.
Мэгги заметила, что лицо его осунулось. Стоявший перед ней мужчина как будто много часов выполнял тяжелую работу.
— Утром она захочет есть, — продолжил князь. — Закажите ей в ресторане курицу, сыр, яйца. Французы привыкли завтракать кофе с круассаном, но это фешенебельный отель, здесь исполняют прихоти постояльцев. Денег не жалейте, если понадобятся, их дадут, — он посмотрел на Майкла и тот подтвердил слова гостя кивком. — После завтрака погуляйте с дочерью – ей нужно дышать свежим воздухом. Только не по улицам! Здесь много автомобилей, от них гарь – дышать ею вредно. Возьмите экипаж или такси, посетите Булонский лес, к примеру. Не утомляйте девочку – она еще слаба. Увидите, что устала, возвращайтесь в отель. Я приду вечером, и мы повторим сеанс.
— Благодарю вас, сэр! — поклонилась Мэгги. — Могу я спросить?
Князь кивнул.
— Что это было? У вас руки светились.
— Мой дар, обретенный после клинической смерти, — ответил князь. — Я несколько раз умирал в этом мире, но, как видите, выжил. Это свечение целебно. Не знаю, кто одарил меня им – Бог или некто другой, но я использую его в своей практике. Свечение лечит туберкулез. Полли поправится, вот увидите.
— Спасибо!
Мэгги не удержалась, схватила ладонь князя и приложилась к ней губами.
— А вот этого не нужно, — поморщился тот и забрал руку. — Я врач, а не вельможа. Увидимся завтра!
Князь с Майклом вышли из номера, Мэгги закрыла за ними дверь, разделась и прилегла рядом с дочерью. Некоторое время она прислушивалась к дыханию девочки. Полли спала тихо – не кашляла, не ворочалась. Успокоившись, Мэгги стала вспоминать случившееся этим вечером, и не заметила, как уснула. И сон ее был легок – впервые за последние дни.
* * *
В «Максим» мы не поехали. Граф вдруг сообразил, что от генеральского чина у него только погоны и, извинившись, попросил разрешения привести мундир в порядок. Я не возражал. Мне тоже следовало привести себя в порядок перед приемом у баронессы и слегка отдохнуть после дороги. В этом времени она утомительна. Не так как в моем мире: сел в самолет в Москве – и через четыре часа в Париже. Граф пообещал заехать за мной к семи часам.
В отеле я велел служителю отгладить мой парадный мундир (к Игнатьеву я ездил в повседневном) и начистить ботинки. Сам же принял ванну и побрился. Осваиваю местные традиции. В России бреются утром – для начальства и коллег по работе, французы вечером – для любимой женщины. Соблазнять баронессу я, конечно, не собирался, но произвести благоприятное впечатление следовало. Пока я занимался собой, принесли отглаженный парадный мундир и сияющие ботинки. Я расплатился, не пожалев чаевых, перецепил на мундир ордена, надел его и рассмотрел себя в зеркале. Сойдет.
