— Вот! — Шарль водружает бутылку на столик. — Я подумал, мсье Мещерский, что это поможет нам сократить дорогу.
Принесло же этого лягушатника! Не люблю пьянок. Одно дело выпить в приятной компании, другое – надраться в купе. Но здесь пьют все: мужчины, женщины, подростки… Разумеется, из обеспеченных – бедным это не по карману. Считается, что алкоголь в умеренных дозах полезен для здоровья. Если бы… Ладно, не гнать же Шарля. Бросаю взгляд на этикетку: «Martell», элитный французский коньяк. Не поскупился галл! Инвестирует в будущее.
— Присаживайтесь, Шарль! — указываю на место, напротив. — Сейчас кликну проводника, и он сервирует закуску.
— Хороший коньяк не нужно закусывать, — возражает галл. — Он великолепен сам по себе.
— Не скажите, Шарль. Мы, русские пьем его по-другому.
Через пять минут проводник приносит нам бокалы, лимон, блюдечко спелых маслин и розетку с сахарной пудрой. Достаю перочинный ножик и тонко-тонко нарезаю лимон. Посыпаю ломтики сахарной пудрой. Один, не к ночи будь помянут самодержец, добавлял еще молотый кофе, но это для недорезанных большевиками аристократов. Мы – люди трудовые, работники скальпеля и клизмы, можно сказать, пролетарии. Шутка. Шарль смотрит на мои действия с любопытством. Открываю бутылку и разливаю коньяк по бокалам.
— За удачную поездку!
Чокаемся. Глоток мягкого ароматного напитка с явственным ореховым привкусом. Ломтик источающего сок лимона, следом – крупную, черную маслину. Шарль послушно повторяет за мной.
— Ну, как?
— Необычно, — трясет он головой. — У лимона резкий вкус, хотя сахар его смягчает. Маслина своей терпкостью смывает кислоту, оставляя легкий оттенок. Это накладывается на аромат напитка, создавая причудливый букет.
Француз! У них еда – религия. Повар – самый уважаемый человек в обществе. Так было в моем мире, есть и здесь.
— Повторим?
— Не откажусь, мсье Мещерский!
— Обращайтесь ко мне по имени, Шарль! Я простой фронтовой врач, волей судьбы ставший лейб-хирургом.
— Эту судьбу случайно не цесаревна зовут? — лукаво щурится галл.
Француз… Они своих аристократов еще в первую революцию душили, как могли, затем топтались по ним во времена второй и третьей республик. Демократические традиции в крови. Потому Шарль избегает называть меня князем, выбирая нейтральное «мсье». Но кое-что у них неизменно.
— Ошибаетесь, Шарль! В России не принято делать карьеру через постель, — это тебе не Франция! — Они, — указываю на ордена на мундире, — получены не в дамском будуаре. Вот это, — касаюсь шрама на лбу, — след не от дамского каблука. Карьеру я начал простым солдатом в окопах. Перенес клиническую смерть из-за перитонита, через несколько месяцев – нейрохирургическую операцию вследствие ранения осколком в голову. В последнем случае меня спасло мастерство нашего гениального хирурга Николая Ниловича Бурденко.
