Церемонию я выдержал стоически. Выслушал речи, позволил напялить на себя мантию и дурацкую шапочку с квадратной заслонкой сверху, сердечно поблагодарил ученый совет за оказанную честь, заметив, что в России много замечательных врачей, которые достойны стоять рядом. Пусть мотают на усы, тем более что их здесь почти все носят. На этом программа пребывания в Париже завершилась, и мы отметили это дело в «Максиме». А что, деньги есть, не домой же их везти? К нашей компании присоединился Шарль и члены ученого совета, которых я тоже пригласил, и они не отказались. «Халява» – слово сладкое не только для русских. К веселью присоединился Трусов, который сообщил, что завтра утром выезжаем в Марсель, о билетах он побеспокоился. Старается чиновник, зарабатывает очки. Пусть.
За столом я много улыбался, шутил и вообще выглядел весьма довольным. Окружающие сочли это результатом успешной миссии в Париже и оказанного ее главе почета. На самом деле я спускал пар. Душа пела. У нас получилось, мать вашу! Упырь, отдавший приказ убить русскую императрицу, вследствие чего погибли десятки невиннных людей, получил по заслугам. Лежит сейчас в морге, и хорошо, если целой тушкой. Замочили мы его. Трепещите, лаймы!
После обеда народ рванул по парижском лавкам – запасаться подарками для родных и друзей. Я тоже купил Ольге роскошный пеньюар – жениху такое можно. У нее, конечно, есть, но тут с самого Парижу… Приобрел кое-что в подарок коллегам, после чего деньги кончились. Дорого у буржуев! В отель я вернулся в сумерках и только сложил подарки в чемодан, как в дверь номера постучали. Удивленный – никого не ждал, я пошел открывать. Перед этим вытащил из кармана «браунинг» и передернул затвор. Кто знает, кого там принесло? Я не параноик, но сегодня мы грохнули британского премьера. Вряд ли лаймы нашли концы, но подстраховаться не мешало.
В коридоре стоял незнакомый мужчина лет сорока с гладко прилизанными волосами и незапоминающимся лицом.
— Ваше сиятельство, — обратился он по-немецки, поклонившись. — Я Густав Шмидт, личный секретарь князя Гогенлоэ. Он просит вас оказать ему честь разделить с ним ужин.
— Дверью не ошиблись? — спросил я. — Не знаю никакого Гогенлоэ.
— Не ошибся, — сказал порученец. — Вы князь Мещерский, лейб-хирург русской императрицы и жених ее дочери. Мой патрон с вами не знаком, но много наслышан и убедительно просит принять его предложение.
Я задумался. Гогенлоэ – это, вроде, немецкая династия. Их там как собак нерезанных. Отсюда истекает, что Гогенлоэ – враг. Чего ему от меня нужно? Ясен пень, не орден вручить. Шлепнут или отравят, а потом скажут, что так и было. Вряд ли, конечно, не в Берлине находимся, но осторожность не помешает. Ладно, я князь или где?
