— Он в этой суматохе вчера одну вещь выронил, а я подняла. Но забыла отдать. Ну, ты понимаешь.
— Понимаю, вчера можно было и голову потерять.
Уршула неуверенно взглянула в лицо мужчине. Не заметив никаких признаков иронии, она продолжила.
— У Маттео оказался друг здесь, в Варшаве. Его зовут Рикардо. Он подъедет и заберет этот предмет. Ну, это часы. Наручные.
Милан кивнул. В принципе, это было не его дело, да и Маттео вчера показался ему вполне нормальным мужчиной. Судя по едва различимому эху эмоций, ощущать которые уже стало для него привычным делом, у Киры с Фредерикой не происходило ничего необыкновенного. Беседа двух не очень позитивно относящихся друг к другу женщин, но без каких-либо взрывов и извержений. Ему одновременно хотелось и быть там, и держаться подальше от Фредерики. Хотя… Может быть, он смог бы повлиять на ее отношение к Кире. Девушка, конечно, была бы против. Но не всегда же она все замечает? Впрочем, нет, всегда. Интересно, естьи ли в мире еще эмпаты, подобные его возлюбленной? Он вздохнул и попытался вновь сосредоточиться на том, что говорила Уля.
— Здесь рядом есть вполне неплохой ресторанчик с польской кухней. Я прямо соскучилась по нашим блюдам. А то когда еще удастся ее отведать? Я оттуда позвоню, и этот Рикардо подъедет.
В ответ он только кивнул. Конечно, неплохо будет выпить бокал пива. Нехорошо только то, что они уходят и оставляют девушку один на один с этой супервумен. Над душой словно нависла какая-то тень, хотя с чем она была связана, он не понимал.
Улица встретила их хлопьями снега, медленно кружащимися в воздухе. Огромные снежинки, казалось, повисли в воздухе, не желая прекращать свой волшебный полет и превращаться просто в снег, который хоть и приятно похрустывал под ногами, но был просто снегом, а не волшебством, порхающим в свете фонарей.
— О, матерь божья, наконец, настоящая зима! Какая красота! Бежим быстрее! — воскликнула его спутница.
Снежинки опускались на светлые волосы Уршулы, и ее лицо в этом белоснежном ореоле казалось еще более юным и привлекательным.
Она подхватила своего спутника под руку и потащила по покрытому этим невесомым пухом тротуару, смахивая время от времени узорчатые пушинки с волос. И от этого почти бега сквозь снегопад и холодный, резкий свежий воздух, все неприятные мысли рассеялись, как будто их не было вовсе.
В бар они забежали, как парочка влюбленных, раскрасневшиеся, со сверкающими глазами, и принялись с порога отряхивать друг друга. В принципе, заведение было типичным польским ресторанчиком с деревянными, грубо срубленными лавками и столами. На стенах висели рисунки к произведениям Сенкевича и гравюры с планами старинных городов. Посреди зала под потолком висели полки с медной посудой. Все эти кастрюльки, чайники, сковородки и другие непонятные предметы исторического быта были тщательно начищены и ослепительно сверкали в свете электрических светильников. И, самое главное, у стены горел камин.
