Она сделала глоток и неожиданно для себя, глядя в глаза гиганта произнесла:
– Я – Девана.
Девушка совершенно не любила свое необычное имя. Конечно, такое случается нередко. И всегда находится какая-то причина, случайная или имеющая самое непростое обоснование. У нее оно ассоциировалось со словом “дева” и всякими шепотками и пересмешками за спиной. Хотя на самом деле имя означало совсем другое, и характер ее прообраза был совсем иным, не тем, свойственным самой Дане, но любое упоминание заставляло ее расстраиваться. Кроме того, на этом имени якобы настоял ее загадочный отец, который не появлялся уже много лет. Мать даже пыталась убедить ее, что он умер, но при этом как-то странно вела себя, словно в глубине души сама надеялась на другое.
Так что, произнеся свое полное имя в знак знакомства с римским патрицием, а с таким именем и фамилией он обязательно должен был быть патрицием и еще каким-нибудь сенатором или легионером, она очень удивилась самой себе.
Но на ее новых знакомых имя подействовало сильнее, значительно сильнее.
Улыбка исчезла с лица итальянца, и он поставил недопитую кружку на самый край стола. Реган, лица которого она не видела, поперхнулся и закашлялся, потом одним глотком допил вино.
Наступила тишина. Девушка переводила взгляд с одного мужчины на другого. Теперь выражение у обоих было одинаковое – кислое. Наконец римлянин обратился к хозяину.
– Я понимаю, что это ее полное имя. А то, что ты называл – краткое. Попробуй ей как-нибудь объяснить, что громко объявлять его в присутствии других людей, мягко говоря, не рекомендуется. Особенно...
– Что не рекомендуется? Что вы тут уже сговариваетесь? Что-то опять с девушкой?
На пороге стояла Шайла и рассматривала их всех, стараясь распознать признаки произошедшего, изучая прищуренными глазами выражение лиц всей троицы.
Именно сейчас Дана смогла по-настоящему разглядеть эту женщину. Пожалуй, она была намного старше тридцати лет. Может быть, даже под сорок. Хотя никаких, почти никаких намеков на морщинки на её коже не было видно. Но все-таки она уже была немолода. В темно-синем, почти черном платье, украшенном по подолу вышивкой в виде цветочного орнамента, с кружевным воротником, почти такими же темными манжетами и знаком трилистника на груди. И еще на поясе, красиво подчеркивающем талию женщины, в темно-синих ножнах висел кинжал. Оружие на стройном теле в таких же синих ножнах с серебряными кольцами смотрелся неожиданно гармонично и довольно воинственно. Особенно сейчас, когда женщина решительно направилась к Дане и попыталась схватить ее за плечо.
