Внезапно в зарослях напротив нас, метрах в сорока, медленно задрался кверху ствол малокалиберной зенитки «72-К», описал полукруг и снова опустился.
– Ого! – поразился я. – Бдят ребята!
– Конечно! – кивнул прадед. – Как положено!
– Поэтому я не буду тебя спрашивать, что будет, если ваше местоположение вскроет вражеская авиация! Капитан Кудрявцев хвастал, что у вас собран надежный зонтик ПВО!
– Да, неплохой! – устало улыбнулся Петр Дмитриевич. – И уже хорошо себя проявивший! Тоже результат естественного отбора – слабые давно отвалились, остались только сильные и опытные.
– Ты бы поспал, пап, – сказал я, – а то свалишься еще!
– Успею, сынок! – Прадед в знак благодарности за заботу легонько хлопнул меня по плечу. – У нас всего полдня, чтобы подготовиться к приему самолетов. И дело не только в выравнивании посадочной полосы! Надо заранее расписать каждой роте, да и каждому взводу его место! Чтобы, когда начнут садиться «туберкулёзы», ничто не отвлекало красноармейцев! Чтобы им осталось выполнить всего два пункта приказа: залить солярку или бензин и загрузить боеприпасы!
– И в бой? – улыбнулся я.
– Хотелось бы на первоначальном этапе обойтись без боя! – очень серьезно ответил Петр Дмитриевич.
– Что-то вы с генералом Кирпоносом хитрое задумали! – пошутил я. – Кстати, тебе майор Белоусов привет передавал! Сказал, что был у тебя когда-то «замком». Сказал, мол, жму мозолистую руку!
– Надо же! Жив, выходит, Валерий Иваныч! – оторопело сказал отец. – А я-то думал…
– Что?!
– Забрали его в тридцать седьмом! Вместе с нашими доблестными маршалами! – с какой-то непонятной злостью произнес прадед. Только было непонятно, на кого он злится – на «доблестных» маршалов или на тех, кто забрал Белоусова.
– Значит, отпустили! Перед войной очень многих отпустили! Когда Ежова Берия сменил! – уверенно сказал я.
– Блин, Игоряша, ну ты-то откуда знаешь? – с тоской в голосе спросил Петр Дмитриевич, глядя куда-то вдаль.
– В разведшколе сказали! – брякнул я. – Она же числится в Наркомате внутренних дел!
– Да-аааа? – Прадед повернулся ко мне всем телом и медленно произнес: – Очень, очень интересно! Потом как-нибудь подробно расскажешь! Вижу, что учили тебя на совесть, раз ты сюда добрался, да еще и на мои вопросики ответил. Давай еще один, итоговый в нашем импровизированном экзамене?
– А давай! – развеселился я, радуясь тому, что удалось соскочить с опасной темы источника знаний о репрессиях.
– Вот ты сказал, что прорываться прямо на восток мы не будем… А куда?
