– Юля, почему ты не такая, как они? – Вопрос вырвался сам собой. Юлькины смешинки тут же погасли.
– Это долгий разговор, не наспех. Жрец сказал, что ты остаешься здесь и что мне поручено за тобой… присматривать. Значит, сможем видеться, общаться, – сказав это, она покраснела. – Вечером, после молитвы. А сейчас надо бежать, на мне теплицы. Пойдем, Лед!
– Стой, а мне что сейчас делать?
– Тебе в трапезную идти, как раз женский час закончен, сейчас там мужчины соберутся. Куда дальше определят, скажет жрец, а братья проводят. Не бойся, ничего опасного тебе пока не поручат. Но и не расслабляйся, за живыми смотрят в оба, даже если ты этого не замечаешь. Особенно за неочищенными. Тебе Камень сколько сеансов назначил?
– Три. Что это будет?
– Все расскажу позже. А пока иди подкрепись. И не вороти нос, ешь как следует. Тебе сейчас силы вдвойне будут нужны.
Сашке хотелось ее удержать, задать еще кучу вопросов, а может, просто обнять, побыть еще какое-то время рядом, но Лед стоял на пороге, мотал хвостом, выражая недовольство, и коротко мяукал, поторапливая спутницу. Сашка наклонился, погладил его по мягкой шерсти, сказал:
– Да идет она, идет. Не сердись, брат…
Кот смотрел на него снизу вверх ярко-голубыми глазами, и Сашке казалось, что вот прямо сейчас он услышит человеческую речь. Причем не исключено, что тем самым голосом, чуть хрипловатым, не то комовским, не то отцовским.
В трапезной было многолюдно. За широким длинным столом, составленным из сдвинутых в одну линию небольших столиков, сидели братья в балахонах и механически поглощали какую-то вязкую массу. Сашка подошел к окошку выдачи и получил свою порцию то ли жидкой каши, то ли густого супа цвета застуженного картофельного киселя. Аппетитным это блюдо назвать было сложно, в клейкой массе проглядывались комки. Помня Юлькины наставления, Александр отбросил капризы, добавил к завтраку ломоть ржаного хлеба из большой плетеной корзинки и взялся за ложку. Хлеб выглядел гораздо лучше, чем остальное содержимое тарелки. Каша, впрочем, оказалась вполне съедобной, по крайней мере, на вкус она была гораздо лучше, чем на вид. Состояла она, по-видимому, из смеси круп – овсяной и гречневой, приготовленных на воде без добавления каких бы то ни было жиров. Сашка, во всяком случае, их не заметил. Хлеб был свежим и вполне вкусным.
Для сидящих рядом серых балахонов, как подозревал Сашка, особой разницы не было – ели они как роботы, тщательно пережевывая пищу и черпая ложками, как ковшом экскаватора, автоматически и едва ли не синхронно. Александр огляделся – в трапезной он такой был один, живой, незомбированный. Почти все места за длинным столом, человек на пятьдесят-семьдесят, были заняты, но ни одного осмысленного взгляда Сашка так и не увидел, хотя смотрел внимательно.
