Силы потихоньку заканчивались, а зверь настигал. Сашка, бывалый охотник, прекрасно знал, что медвежья неуклюжесть и кажущаяся медлительность – всего лишь видимость. На самом деле этот взбесившийся хищник мог передвигаться по пересеченной местности быстрее человека, тем более что его «добыча» уже здорово устала, да и бег в носках не прибавлял скорости. К кустам Александр подбегал, уже изрядно запыхавшись. Он всматривался в заросли в поисках возможного укрытия охранников, но ни малейших признаков присутствия серых балахонов, к сожалению, не находил. Углубляться в лес не хотелось, он мог сам угодить в ловушку, что, возможно, уберегло бы его от лап медведя, но в таком случае все усилия могли оказаться напрасными – что помешало бы зверю повернуть обратно?
Тогда Сашка заорал что было мочи:
– Эй вы! Охрана! Стреляйте, мать вашу! Уснули, болваны?
Словно отозвавшись на его призыв, откуда-то сверху, чуть ли не с верхушек сосен, грянули автоматные очереди. Александру сперва показалось, что стреляют по нему. Он инстинктивно пригнулся, нырнул прямо в колючие заросли шиповника и только оттуда смог убедиться, что выстрелы предназначались все-таки зверю, который успел подобраться совсем близко. Медведь замедлил движение, но все же смог добежать до кустарника, где и рухнул, сминая грузной тушей шипастые ветки.
Обратно Сашка еле продрался, в очередной раз убедившись, что живая изгородь сама по себе является хорошим пограничным кордоном. Убитый зверь застыл с полуоткрытой пастью, и казалось, что он смеется над незадачливым сталкером, рискнувшим собственной шкурой ради спасения никому не нужных оболваненных монахов. Александр и сам понимал глупость своего геройства, но поступить иначе ему вряд ли позволила бы совесть. Подумав об этом, он почувствовал досаду и злость не то на зверя, не то на самого себя.
Исколотые ноги кровоточили, камуфляж был порван сразу в нескольких местах, от бега с препятствиями до сих пор жгло в груди. Хотелось ругаться вслух, но он ограничился тем, что показал поверженному противнику средний палец. После этого, немного успокоившись, побрел обратно в глубь Зоны, к дому с неуютной, но его личной, персональной каморкой.
Пока он отсутствовал, в камере кто-то сделал уборку – поблескивали недосохшие полы, помойное ведро было чистым, дверь – гостеприимно распахнутой. Сашка прошлепал внутрь, по-прежнему ощущая неудобства из-за отсутствия обуви, прилег на край заправленного грубым одеялом топчана. Полученная за утро информация переполняла, требовала систематизации и тщательного обдумывания. Странно, но сосредоточиться на главном мешал наведенный порядок. Мысли скатывались в хозяйственную деятельность. Александр понимал, что сейчас, когда его статус поменялся с пленника на почти равного другим члена секты, должны неизбежно последовать изменения в его правах и обязанностях.
