Утром стало известно, что задержанных мужчин избили — в наказание за поврежденную кем-то телефонную связь. Арестованные женщины домой не вернулись. Судьба их была неизвестна, пока кто-то не наткнулся в овраге на трупы расстрелянных. Среди них была и поселковая акушерка.
Ксения Романовна начала понемногу помогать людям, и скоро ее признали. Даже сумели оформить ей документы как местной жительнице, пока немцы не успели разобраться, кто откуда.
Вот так же удалось представить своей, поселковой, и маму, когда она здесь появилась.
Сначала она устроилась при медпункте: работы у Ксении Романовны хватало.
О прежней жизни в то время старались не говорить друг с другом. Доктор ни о чем не расспрашивала свою новую помощницу. Делает женщина что может—и хорошо. Неразговорчива, тревога в глазах — а кто не носит теперь своего горя?
Ночами Марина почти не спала в своем уголке, утром выходила с заплаканным лицом. Ксения Романовна все-таки не выдержала:
— Что с вами? Скажите мне, может, станет легче.
И услышала о материнском горе. Дочь потерялась в этом столпотворении, еще в первые дни. Даже след найти не удалось — где она, что с ней? А четырехлетний сын, хоть и недалеко, в Смолевичах, но с чужими людьми, и взять его оттуда пока невозможно.
— Как невозможно? Быть такого не может! — поразилась докторша.
— Мне там никак нельзя появляться, погублю и его, и себя, — уклончиво объяснила Марина.
— Вам нельзя — могу съездить я. Да как же это? Давайте адрес. Смолевичи? Не край света. Привезу мальчика.
— И такой несокрушимой была уверенность этой женщины, столько энергии и готовности помочь светилось в ее лице, что Марина, не привыкшая ни о чем просить для себя, вдруг поверила, что Ксения Романовна сделает, о чем говорит, у нее получится. Вот только как лучше остеречь ее? Ведь нельзя ни словом обмолвиться о своих делах в Смолевичах, нельзя открыться.
— Понимаете, Шурик там, наверно, под наблюдением...
— А я осторожно.
И быстрая на ногу докторша уже схватила платок, собралась бежать за пропуском, ведь без пропуска по железной дороге не проедешь. Но тут ее старшая, девятиклассница Нэля решительно встала у двери:
— Я с тобой, одну не отпустим! — И, прижав руки к груди, повторила мягче, но с непреклонностью:
— Поедем вместе, мама.
А что, действительно, вдвоем надежней, рассудили взрослые: едут мать с дочерью, дело семейное — подозрений меньше. Да, пропуск надо просить на двоих.
За поселком, на полигоне, жил переводчик — местный немец Тэр. Ксения Романовна еще до войны лечила его дочку от полиомиелита, поставила ребенка на ноги. Теперь переводчик помог выхлопотать у военного коменданта пропуск для «фрау доктора».
