Вряд ли где-нибудь ещё можно отыскать место для лагеря, способное поспорить красотой с тем, которое выбрали мы. Озеро Лгарья — содовое озеро, и почти всегда его берега обрамлены розовым кружевом многочисленных фламинго. Мы часто слышали их скрипучие крики, когда они пролетали по вечерам над нашим лагерем, направляясь на места кормёжки. В сезон дождей равнины вокруг озера покрыты громадными стадами гну, зебр и газелей — величественная картина сезонной миграции в Серенгети. В это время почти каждую ночь возле наших палаток слышался рёв или ворчание львов. Но и после окончания миграции, когда вода на равнинах высыхает и трава увядает, вокруг лагеря Ндуту всё ещё остаётся множество животных. Гиены, шакалы и небольшие стада жирафов и газелей всегда задерживаются здесь на сухой сезон, а с тех пор, как Джордж вырыл возле своего лагеря котлован для сбора дождевой воды, стекающей к озеру, животных стало ещё больше. За этот маленький оазис Джорджу должны быть благодарны бесчисленные живые существа. Ранним утром и к вечеру сюда являются рябки, издавая свои клекочущие, надоедливые крики. Они прилетают громадными легкокрылыми стаями и опускаются у края котлована, покрывая его пёстрым, коричневым в пятнышках ковром. Иногда их поджидает воинственный орёл: он камнем падает на стаю, сея мгновенную панику, но эти быстрокрылые птицы так ловки, что орёл нередко остаётся без обеда, а стая, собираясь снова, улетает с криком, который больше чем когда-либо напоминает хохот.
В предвечернее время мы с Лакомкой часто садились на край котлована. Лакомка развлекался ловлей странных оливково-зелёных полосатых лягушек: уж очень забавно они подпрыгивали и вцеплялись своими ороговевшими «губами» в кончик подставленной палочки. Перед самым закатом, когда стаи ярко-зелёных и жёлтых попугайчиков опускались на акации рядом с нами, мы замирали и следили, как они с громким щебетом слетают к воде напиться. Жёлтые головки с алыми клювиками сновали вверх и вниз, пока первая партия, облепив берег, утоляла жажду, а остальные, выстроившись напротив, ждали своей очереди.
Для Лакомки не было места лучше Ндуту. Там жил Джордж, его друг-великан, и в его уютной великанской кухне всегда находилось место для маленького мальчишки. Прямо перед лагерем расстилалось огромное ровное пространство с выкошенной травой, где играть было гораздо безопаснее, чем в нашем маленьком лагере. А по утрам, когда я работала, к Лакомке был приставлен Мучария. Мучария — негр племени кикуйю; он так привязался к нашему сыну, что согласился поехать с нами и присматривать за Лакомкой. Мы очень уважали его за это — ведь он был уже немолод, да и уезжать из Найроби ему раньше не приходилось. И я бесконечно благодарна ему за то, что он на это решился, потому что с ним Лакомка в такой же полной безопасности, как со мной или с Гуго.
