Соло. История щенка гиеновой собаки | страница 10

Когда Фея задирала Лилию или мать щенят, вмешивалась Ведьма и в наказание слегка кусала свою подругу в шею. Только она одна имела право угрожать другим самкам. Но если не считать подобных инцидентов, две самки высокого ранга были очень дружны, и Фея, по-видимому, изо всех сил старалась сохранять и поддерживать эту дружбу. Она то и дело подходила к Ведьме, ласкалась, лизала или покусывала её губы, иногда тёрлась подбородком о её голову и нос. Но, стараясь как можно дольше сохранять дружеские отношения с Ведьмой, она в то же время неотступно следила, чтобы такие же отношения не возникли между Ведьмой и другими подчинёнными самками. Стоило Лилии или Юноне приблизиться к Ведьме с изъявлениями симпатии, как Фея тут же втиралась между ними и частенько оттесняла боком соперницу, не забывая при этом заискивать и юлить перед Ведьмой.

Все три месяца, пока стая оставалась вблизи логова, где подрастали щенята Юноны, эта иерархия была неизменной. Но два месяца спустя, когда Гуго вновь встретил стаю, второй по рангу самкой стала Юнона, а дружбе Ведьмы с Феей пришёл конец. Ещё через два месяца он снова встретил стаю. Юнона сохраняла своё высокое положение, а Фея по-прежнему была в немилости. Все восемь щенят были живы-здоровы — что само по себе удивительно, потому что, покинув логово, многие щенята гиеновых собак погибают. Но стая всё-таки не досчитывалась одного своего члена: престарелый вожак, Чингиз-хан, исчез, и его место заняла Ведьма, чёрная сука. Это было в конце 1969 года. История, которую вы прочтёте,— история Соло — началась три месяца спустя, весной 1970 года.

Ночь внезапно наполнилась странными звуками, напоминавшими птичий щебет, и эти звуки едва не заглушили мычание стад гну. Из своей машины я видел, как на залитой лунным сиянием африканской равнине проснувшаяся стая Чингиз-хана исполняла полуночный «обряд приветствия». Собаки лизали друг другу морды, фыркали, бегали, внезапно припадая к земле,— и всё это под несмолкавший аккомпанемент странных, совершенно несобачьих звуков. Совершив ритуал, все семнадцать собак стаи ровной и бесшумной рысцой потрусили по равнине, вытягиваясь в цепочку друг за другом. Я включил мотор и двинулся следом — такой же чёрный силуэт, только более крупный и шумный. Но машина не встревожила собак — ни одна из них даже не оглянулась, хотя меня и потряхивало на бездорожье.

Потом собаки побежали. Я перевёл скорость и рванулся за ними — машину стало бросать ещё сильнее. Вскоре я разглядел преследуемую жертву — это был годовалый гну. Немного спустя мы уже делали пятьдесят километров в час. Фары я включать не решался: как бы не ослепить гну и не спугнуть тысячные стада с маленькими телятами — они были повсюду вокруг нас. Глаза уже привыкли к призрачному свету, и на малой скорости мне ничего не стоило объезжать едва различимые ямы. Теперь же оставалось надеяться только на удачу.