Но не оставляли мы не только спецназовцев. Как-то я с группой вертолётов должен был высадить десант в районе Алхазурово. Моя группа — шесть вертолётов МИ-8 с десантом на борту и четыре МИ-24 прикрытия — должна была обработать площадку перед высадкой и поддержать десант огнём.
Шли мы вдоль южной окраины Грозного низко, на высоте метров двести-триста. Вдруг слышим, как кто-то на нашей авиационной частоте зовёт нас: «Мужики, помогите! Нас зажали, «духи» совсем рядом. Боеприпасы заканчиваются, продержимся недолго, счёт идёт на минуты…». Я прошу: «Обозначьте себя». Они обозначили себя белым дымом. И тут я увидел, что именно по этому месту «духи» бьют трассёрами с нескольких сторон. (Обычно свои обозначают себя оранжевым дымом, но наши зажгли, скорее всего, какой у них был.) Офицер с земли: «Наблюдаете дым?». — «Наблюдаю». — «Помогите, нам не продержаться…». Отвечаю: «Сейчас запрошу ЦБУ».
Докладываю на ЦБУ (Центр боевого управления. — Ред.): «На меня вышла «земля». Группа ведёт бой, боеприпасы заканчиваются, боевики их окружили, находятся совсем рядом. Разрешите оказать помощь: подсесть и забрать». Отвечают: «Ждите».
А почему ждите — понятно. На ЦБУ сидит подполковник, у которого нет права принимать такие решения, и он будет докладывать командованию. А по опыту знаю: ждать можно и пять, и десять, и пятнадцать минут. Мы в ожидании встали в круг.
Тут через три-четыре минуты мне с ЦБУ говорят: «Посадку запрещаем. Следовать по заданию». Можно было, конечно, начать задавать им вопросы: а кто наших будет спасать?.. Но ответ тоже был известен заранее: сейчас мы отправим туда дополнительные силы… Но нам на месте было ясно, что если именно сейчас мы не заберём бойцов, то минут через пять-десять им наступит конец.
На такой случай у нас была домашняя заготовка. Когда в группе вертолётов надо было поговорить о том, чего не должны были слышать на ЦБУ, мы переходили на отдельный канал, который с ЦБУ прослушать не могли. Перешли на этот канал. Ставлю своим задачу: я своей парой захожу на посадку, пара такого-то меня прикрывает. Остальным встать в круг, ждать нас.
Когда мы стали заходить на посадку, «духи» стрелять перестали. Ясно дело, увидели четыре МИ-24, всякое желание воевать у них отпало само собой.
Я уточнил, сколько наших на земле. Их оказалось пятеро, поэтому ведомому садиться не пришлось. Сам я подсел около какого-то полуразрушенного двухэтажного домика — оттуда выскочили пятеро и запрыгнули в вертолёт. Один из них был легко ранен, но бежал сам. Ни тяжелораненых, ни убитых они с собой не тащили. Уже в вертолёте, посмотрев на них, я увидел, насколько они были перепуганы.
